– Значит, в основание шеи стрелять? – деловито переспросил Абдур, приводя в боевую готовность свою элегантную, напичканную электроникой, но безнадёжно устаревшую пулевую винтовку М-5016.
– Ты действительно стрелять собираешься?! – с выражением ужаса на лице спросил я.
Он собирался. Действительно.
Во мне тотчас вскипело негодование. В очередной раз породило его проявление ненавистной кровожадности человеков… Но в этот раз оно разбудило нечто большее. Свет напомнил о себе: ко мне совершенно неожиданно явилась способность объёмно воспринимать реальность.
Я одновременно видел на нескольких уровнях масштаба: и мельчайшие ажурные изгибы каждого древесного листа леса, раскинувшегося у нас под ногами, и весь лес целиком, и каждую белёсую завитушку плывущих над нами облаков, и сверкающие за облаками звёзды, и мгновенно изменившееся, словно закостеневшее лицо нашего проводника… И понял я, что ХОТЕЛ ведь увидеть всё это, и вот желание исполнено, пожалуйста, нате вам… то есть мне…
Абдур не ответил – он выстрелил. Винтовка оглушительно прогрохотала, и ещё не стихли отголоски выстрела – вой реактивной пули, стремящейся к цели, и глухой взрыв, – как
взревел поражённый выстрелом стратозавр.
– Тот, двухголовый, – это снова отозвался проводник, но теперь голос его был хриплым, лишённым, как у Марихуаны, интонаций, – Ваше Высочество, извольте обратить внимание, тоже кобель. Буримодонт. Этого надо бить по двигательным нервным узлам. Видите, вдоль тела тянется оранжевая полоса, возьмите на фут ниже и прямо посередине.
– Не собираюсь я никого убивать! Я, любезный, не взял винтовку в руки отнюдь не по рассеянности, а из убеждений! – вспылил я. Грохот выстрела всё ещё метался эхом среди деревьев: мой слух тоже необычайно обострился. – Абдур, и ты немедленно прекрати!!
– Ваш-ше Выс-соч-чство, эт вы мне?! – свирепо прошипел мгновенно приходящий в неистовство Янычар, и как бы невзначай направил винтовку в мою сторону.
– Сзади, – глухо пробормотал проводник, рукой указывая за спину Абдура. Позднее я осознал: этот жест вовсе не являлся попыткой нас спасти, наоборот, это был банальный отвлекающий манёвр.
Двумя огромными шишкастыми головами буримодонт навис над тщедушной платформой и явно намеревался пожрать нас. Одна из голов сделала быстрый выпад, но неуклюжий зверь не совсем точно определил расстояние, и его грязно-зелёные щербатые зубы проскрежетали по металлу. Платформа заметно качнулась. Я обалдело и завороженно наблюдал за этим жутким зрелищем, представшим передо мной, в данную минуту сверхобострённо чувствующим многослойную ткань реальности, во всей своей объёмной умопомрачительности и во всех ракурсах…
Где-то на периферии сознания мелькнула и сразу исчезла мысль: Фан упоминал о срабатывающей в момент опасности защите; что-то не очень похоже…
Янычар, оцепеневший лишь на секунду, уже направил винтовку в сторону завра и разряжал обойму, тщетно пытаясь сразить чудище. Лекционное отступление Эзекиля по поводу нервных узлов он, похоже, прослушал в пылу охотничьего азарта. Исполинская животина немного попятилась и замерла, словно пытаясь прочувствовать, что ж оно такое – реактивные разрывные пули.
– Скорчер бы сюда! – с досадой бросил Абдур. – Эй, старик, как там насчёт разрядника?!
Он повернулся в сторону Эзекиля… и застыл, шокированный увиденным. Картину, представшую перед ним, мне довелось увидеть и осознать мгновением ранее. Проводник стоял на краю платформы. Излучатели силового ограждения, протянувшиеся вдоль бортов и кормы, не отсвечивали мерцающей желтизной, а, значит, были дезактивированы.
