Но – лишь на секунду.
Лишь одну секунду промедления может она себе позволить. Секунду спустя она с трудом встаёт, и когда выпрямляется в полный рост, выбор уже – воистину сделан. ЕЁ дело… И первый шаг, сделанный прочь от дверей, в которые она так и не вошла, твёрд и стремителен.
Бдз-з-зын-нь!!! – разбился хрустальный замок Надежды. Как же хрупок он был, оказывается.
«Я могла бы простить ему всё! – в ярости думает девушка. – Даже предательство простить! Я сама могла бы ради него совершить предательство. Я простила бы ему любой обман, я простила бы ему нелюбовь, я была бы счастлива сделаться одной из сотни его наложниц… я простила бы ему даже солдат, если надо, я умерла бы ради него. От его руки, захоти он этого, и умерла счастливая… я пошла бы ради него против всего мира, против Экипажа, против всех и вся… я слабая, я глупая, я дура, я безумная, я… безумно хотела ЛЮБИТЬ. И – БЫТЬ любимой, если повезёт. Я умирала от одиночества БЕЗ любви, и ради НЕГО, всесильного и бесстрашного Принца моего, я все грехи мира совершила бы.»
«Не прощу я ему только одного, – чётко и бесповоротно думает По-прежнему Ещё Девушка, делая второй шаг прочь. – Слабости души не прощу. МОЙ Принц не должен быть слабым духом. Пусть он хоть на костылях передвигается, пусть он будет однорукий, кривой и косой… Да хоть пузат и женоподобен, да хоть росту полутораметрового, да хоть чернокож, черноволос и черноглаз, да хоть недалёк и невежественен, да хоть сексуальный импотент, но… ОН должен быть органически не способен позволить кому бы то ни было вытирать о себя грязные ноги. Каково это, я знаю. Об меня их вытирали почти всю мою жизнь.»
Спасибо, судьба, что уберегла от измены, Спасибо, что вовремя предупредила, Спасибо, что выбор: на чью сторону становиться, куда падать – в одиночество или в предательство? – не был тяжким и мучительным. Впервые в жизни тебе, жестокой твари, за что-то – искреннее Спасибо…
СПАСИБО, ЧТО НЕ ОТДАЛА ЕМУ.
И Наоми Эвелина Джоан «Шоколадка» м Джексон зашагала вперёд – отдавать себя на заклание Экипажу.
* * *
– …Я не могла ошибиться, сотоварищи, просто не могла. По определению. – Угрюмо сказала Номи. – Я… – она всё-таки сделала паузу, но обратного хода уже не было, и девушка исторгла хрипло: – …мод. Точнее, мутка. У меня в голове природный радиоприёмник. Хотя на самом деле не только радио-, а и…
– Понятно. – Перебила Ррри. – Значит, все наши сканеры и пробойники – детские игрушки, и даже мутотень магическая ни на что не годная, а ты р-раз, и услышала? Лихо, однако!
– Чоко, скажи, сейчас нас реставрашки секут? – спросил Абдур. По скептической полуулыбочке Номи определила, что и Янычар не верит ей.
– По тыщу ста семнадцати каналам. Но я… – Номи вздохнула; опять ведь не поверят! – …подстроилась, цензурю и гоню им отредактированную дезу.
Нет, конечно, в то, что она мутантка с неимоверно быстродействующим «процессором» и супермощнейшим «радиоприёмником» в голове, поверили сразу, ясно по взглядам, да и какое ж существо в здравом уме будет на себя ТАКОЕ наговаривать?!
А вот в то, что ей не пригрезился этот диалог, в то, что не обида и разочарование вынудили её (цитируя Бабушку: «С влюблёнными это бывает, ясный пень, поругаются милые и со зла друг дружку начинают полоскать!») прийти и отдаться Экипажу на заклание… Не верят, ну что ты будешь делать! Конечно же.
Соврала раз, теперь и не мечтай о доверии. Не простят. Гордуны, они такие. Гордые…
