Как-то раз, на важном совещании, когда Чингисхан дал первое слово, как положено, старшему сыну, Чагатай, не удержавшись, вскочил с места и закричал: «Почему мы должны повиноваться этому наследнику меркитского плена!» (Другие источники утверждают, что он выразился гораздо резче, назвав старшего брата «меркитским выродком».)
Можно только догадываться, какие выражения употреблял Чагатай, склонный к крепкому слову, в кругу своих подчиненных. Он словно не понимал, что этими подозрениями оскорбляет еще и собственную мать.
Джучи в ответ схватил Чагатая за воротник и, в свою очередь, принялся осыпать его оскорблениями, предлагая немедленно устроить борцовский поединок, если только будет на то воля их родителя и государя.
Слово за слово, разгорячившиеся братья едва не вцепились друг в друга.
Чингисхан строго отчитал обоих и запретил им ссориться впредь, да только это мало повлияло на степень кипения их вражды, пустившей глубокие корни.
Так или иначе, но Чингисхан, размышляя о том, кого объявить своим наследником, вынужден был отвергнуть кандидатуры обоих старших сыновей, и мог делать выбор только между двумя младшими. А это все-таки был не самый лучший выбор, вот какая штука!
Наконец, Чингисхан принял тяжелое, но политически неизбежное решение.
На рубеже 1227 года его старший сын Джучи погиб якобы во время охоты.
Мало кто в монгольских степях сомневался, что эта смерть не была случайной, и что убийц подослал сам великий каган.
Позднее историки сочинили, будто Джучи замышлял отложиться от отца, за что, мол, и поплатился.
Пустые выдумки все это, считал Тимур.
Чингисхан пытался разрядить, наконец, обстановку в своей Семье, устранить источник неутихающего раздора.
Отец принес сына в жертву ради грядущего единства Семьи!
Вот только ничего хорошего из этого не получилось, ибо семена раздора уже дали ядовитые всходы в Доме великого кагана.
Отец ненадолго пережил старшего сына, назвав перед смертью своим наследником все-таки Угедея.
Хан Угедей правил неполных 13 лет.
Он поддерживал прежний порядок и даже расширил Монгольскую империю, как на Востоке, так и на Западе.
Вместе с тем, он слыл запойным пьяницей, особенно в последние годы жизни.
Так и умер после очередного пира, перебрав хмельного.
И хотя он тоже оставил завещание, в котором назвал имя наследника, но власть в империи перехватила, пользуясь «дырами» в монгольских законах, его главная жена Туракина-хатун, женщина некрасивая, властолюбивая, взбалмошная и мстительная, а вдобавок ко всему еще интриганка, отравительница и колдунья.
За пять лет своего правления она смертельно перессорила между собой едва ли не всех представителей «золотого рода», внесла в Семью раскол и смуту.
Чингисхан завещал своим потомкам согласие и единодушие, но все ли возможное он сам сделал для этого?
Похоже, что великий каган положился кое в чем на волю небес, вместо того, чтобы строже прописать законы престолонаследия.
Потому-то его империя быстро дала трещины и, спустя всего несколько десятилетий, распалась на обломки, часть которых, наследство Чагатая, снова объединил он, Железный Хромец.
Тимур был полон решимости избежать тех ошибок, которые совершили его учителя, Искандер и Чингисхан.
Недаром же его, Тимура, прозвали Сахибкиран, что означает «обладатель счастливого сочетания звезд».
Но ведь звезды благоприятствуют ему лишь по той причине, что он сам заранее старается все предусмотреть, изучая опыт неудач своих предшественников.
