Полковник галантно помог Дарлин надеть шлем. Потом нацепил свой. И мы оказались заперты в воздушном шлюзе. Напротив меня засветился небольшой экран, там пробежали строчки символов, которые разобрать я не успел.
– Так. Рей, ты меня слышишь? – прямо в голову ударили мысли Ковалёва.
– Да, чётко и ясно.
– Ладно. Теперь придётся подождать. Сейчас пройдёт процедура понижения давления. Затем произойдёт десатурация – вымывание азота из крови. Кстати, Рей, твой скафандр все это проделает?
Я кивнул. В открытый космос я выходил редко, но мой скафандр всегда выполнял все действия автоматически. Главное спасти мою жизнь. Пока на экране мелькали результаты прохождения всех процедур, мы молчали. Но затем я решился спросить полковника:
– А вот скажи, полковник. Неужели вы не могли вывезти отсюда всех людей. Чтобы потом всю эту станцию взорвать? Все равно ведь, не сможете очистить от этих мразей. Они же везде, всюду.
Полковник резко развернулся, сквозь толстое с желтоватым оттенком стекло шлема прожёг меня суровым взглядом:
– Это народная собственность. Наше государство потратило на создание этой станции большие средства. За уничтожение государственной собственности полагается высшая мера социальной защиты. Понятно? И хочу сказать, я прибыл сюда, чтобы расследовать причины того, как эта станция оказалась разрушенной и заселена теперь инопланетными тварями.
– Думаю, все, кто причастны к этому, уже погибли.
– Это не важно! У них есть семьи, они должны ответить за ущерб.
Несмотря на хорошую терморегуляцию моего скафандра, по позвоночнику проскользнула ледяная змейка. Похолодели пальцы рук. Я никогда не забывал, как уничтожили мою собственную семью и сделали меня изгоем. Неужели и здесь людей ожидает та же участь?
Когда на экране высветилась надпись об окончании всех процедур, Ковалёв не стал набирать код, а поднял рукоятку. Медленно-медленно разошлись створки ворот, и выпустили нас во тьму космоса.
Хотя тьма – это лишь условно. Всю станцию, металлические фермы, круглые ворота шлюзов, развёрнутые, словно птичьи крылья, ленты солнечных батарей заливал свет звезды этой системы – Солнца. Внизу медленно проплывала поверхность Земли, скрытая нежно-голубым дымчатым покрывалом.
Ковалёв подал нам знак, и включив движки скафандров, мы отправились за ним.
– Будьте осторожны, – услышал я голос полковника. – Тут навалом всякого мусора. Скорость такая, что в десять раз выше, чем у пули. Так что даже крошечная песчинка попадёт и все – капец. Если что, сразу возвращаемся назад.
Мне это не грозило. Ткань моего скафандра могла мгновенно восстановить целостность. И я так жалел теперь, что не отдал его Дарлин. Она в этой громоздкой не вызывающей никакого доверия конструкции выглядела ещё более беззащитной, чем без неё.
С этой стороны станция казалась сильнее разрушенной, чем я представлял раньше. Чернели бездонные провалы в окружении разбитых вдребезги стёкол, разорванных металлических балок, бессильно висящих оборванных проводов. Помнится, Зайцев рассказывал, что в станцию врезался метеорит. Но у меня возникло ощущение, что станцию бомбили ракетами, или, по крайней мере, на неё пролился жестокий ливень из астероидов.
Мы довольно быстро двигались вверх, и я даже задремал, мой скафандр выполнял все действия на автопилоте по заданному маршруту. Ковалёв шёл первым, как командир, Дарлин старалась не отставать от него. Ну а я замыкал нашу группу.
