Звёзды примут нас - страница 10

Так уж вышло, что китаянка довольно близко сошлась с нами. Сначала познакомилась с девчонками, потом с остальными и как-то незаметно стала в нашей группе своей. А а после возвращения из отпуска, который она провела дома, в Шанхае (мы в это время были в Свердловске) попросилась к нам уже официально. Теперь Ки Лань полноправный член группы «ЗА» и вместе с остальными готовится к «орбитальному» этапу учёбы.

Мы называем её не по имени, а по фамилии – «Лань». Когда мы узнали, что зачисление китаянки в нашу группу утверждено, я хотел пошутить, что осталось найти кого-то с именами Ку и Ка, и тогда у нас будет полный комплект, как у пирата двуглавого Юла из «Экспедиции в преисподнюю». Но вовремя прикусил язык – вспомнил, что повесть эта будет написана только в восемьдесят третьем, и намёк на совпадение имён новой одногруппницы и огромной морской звезды, канонира «Чёрной Пираньи», который не умел считать даже до двух, никто не оценит.

Когда я пригласил Лань на выпускной, она смутилась и даже сделала попытку убежать – но согласилась, и долго благодарила, чередуя слова с короткими поклонами, держа руки сложенными перед собой, ладоням. В школе она мгновенно сделалась центром всеобщего внимания, народу вокруг неё собралось вдвое больше чем вокруг нас троих.

Оля Молодых и Андрюха Поляков пришли вдвоём, но не парой, хотя держались вместе. Глядя на них, я вспомнил Юрку-Кащея. Его школа на другом конце Москвы, в Перово, и компанию на выпускном ему составила скрипачка Мира. Она на год младше – закончила девятый класс, а потому отказываться ни от чего не пришлось.

А вот Лены Титовой на выпускном нет. Она с родителями уже год, как уехала во Францию – отец получил назначение в наше торгпредство и забрал семью с собой. В этом тоже есть некая ирония: в «том, другом» варианте событий Игорь Семёнович Титов ушёл из Внешторга и долго добивался разрешения покинуть СССР. И добился – к весне семьдесят седьмого. По официально объявленной версии Ленка с родителями уезжала в Сибирь, и лишь перед посадкой в такси (мы пришли её провожать) шёпотом сообщила, что на самом деле они летят в Вену, а дальше… Других пояснений не требовалось – в то время все прекрасно понимали, что означает такой пункт назначения.

Но сейчас всё не так. Ленкин отец работает в Париже, она ходит в тамошнюю русскую школу и чуть ли не каждый день встречается с Шарлем – шевалье д'Иври явно не теряет времени даром. Обоим уже по семнадцать, и в одном из писем (обычных, не электронных) француз намекнул, что у него в отношении Ленки серьёзные намерения. Что ж, Бог им в помощь…

Что ещё рассказать? Официальная часть, на которой меня-таки вытащили на сцену после прочувствованной речи завучихи Зинаиды Петровны; аплодисменты и слёзы на глазах нашей классной. Конечно, они адресованы, по большей части, Андрюхе и Оле, но… я ведь тоже проучился здесь без малого год, и могу рассчитывать хотя бы на малую толику.

Танцы – медляки и дискотечные трясучки, во время которых Лань зажгла так, как никто не ожидал от скромной, стеснительной китаянки. Что до меня, то когда первый ажиотаж схлынул, я остался в некотором подобии изоляции – если не считать Лань и Олю с Андрюхой, да Таню Воронину, время от времени вспоминавших о моём существовании. Другого я, впрочем, и не ожидал, и на выпускной пришёл, не испытывая ностальгических иллюзий. Скорее уж, это была попытка, как говорили в наше время «закрыть гештальт» – покончить с комплексами и рефлексиями, избавиться раз и навсегда от этой самой ностальгии, как бы не грела она мне когда-то душу. Потому что – мне ли не знать, какое крошечное расстояние отделяло меня тогда, в первые недели моего попаданства, от окончательного превращения в форменного старпёра, шестидесятилетнего неудачника, по чьему-то недомыслию оказавшимся в юном пятнадцатилетнем теле. Не слишком весёлая перспектива – том более, что понять происходящее не в состоянии никто, кроме меня, да ещё, может, таинственного И. О. О. А может, он для того и затеял всю эту канитель с приглашениями, чтобы избавить меня от ностальгических страданий?..