А отвлечься было на что: смена руководителя кафедры астрономии взволновала ее сотрудников. Парадокс заключался в том, что, стараясь двигать науку вперед, научные работники не очень-то любили перемены на местах. Личные интересы ожидаемо преобладали над высшей целью, хотя Василий Степанович предупреждал об этом и просил сохранять спокойствие. Многие рассуждали в ключе: наш университет не столичный, мы всего лишь учим студентов, а не растим новых Галилео. Оттого гораздо сильнее переживали о собственном положении, чем о прочих изменениях в науке.
На какое-то время Дана поддалась всеобщей истерике: дала себе труд проанализировать риски. В данный момент она является ценным кадром и хорошим преподавателем. Не было сомнений, что новый руководитель не будет покровительственно к ней относиться. Однако она уже оперилась и научилась летать: успеваемость ее студентов и их уважение говорили сами за себя.
И хотя окончательное решение по утверждению нового заведующего за ректором, ему потребуется одобрение ученого совета. Никто не видел, чтобы на участников совета пытались оказывать давление, но толки могут повлиять на восприятие кандидатур, которые неустанно обсуждались всем факультетом. Не ввязываясь в споры, Дана прислушивалась к ним, и заметила, что Кирилла нет среди претендентов. Его имя упомянули всего пару раз, но только в сочетании со словами «симпатичный» и «молодой». В качестве будущего руководителя многие хотели видеть кого-то из старших сотрудников.
Кирилла задевало содержание этих разговоров. Дана переживала от двойственности своего положения: как возлюбленная, она хотела поддержать Кирилла, но, как сотрудница кафедры, считала, что ему рановато в руководители. За эти четырнадцать месяцев она хорошо узнала характер Кирилла – он любил прямоту и все обсуждать заранее. Проект по привлечению финансов был не только ее тайной, но о заявке на грант она могла и должна рассказать. Готовясь к тому, что он разразится новой тирадой о несправедливом отношении к россиянам, Дана дала себе слово, что сегодня же признается.
– Только одно? – спросил Кирилл, кивая на платье, которое Дана взяла с собой на завтра. – Может, привезешь и другую одежду?
– С удовольствием, но позже – у меня не так много зимних вещей.
Кирилла устроило такое объяснение, и морщинка между бровей разгладилась.
– Диплом? – уточнил он, глядя на пухлую папку, которую Дана вытащила из своей преподавательской сумки, вмещающей не только материалы формата А4, но и пару книжек в случае необходимости.
– Да, хочу заняться им после ужина.
– Вот тебе не лень сначала читать с бумаги, а потом вносить пометки в файле.
– Зато глаза не так устают.
– Извини, я так привык видеть тебя в очках, что забыл, зачем они тебе на самом деле нужны.
– Ничего, – погладила его по плечу девушка.
Стоя в комнате Кирилла, она почему-то не могла представить, что будет здесь жить. Несмотря на то, что Елена съехала больше трех лет назад, обстановка выдавала, что эти вещи выбирала она, а не Кирилл. Молодая небогатая семья обживалась неторопливо: предметы покупались в разное время, о едином стиле даже не мечтали. Диссонанс заключался вовсе не в интерьере – на такое Дана не обращала внимания, ведь у самой девушки был только небольшой набор личных вещей. Она всегда помнила, что роскошное жилье, в котором ей осталось провести пять месяцев, принадлежит другому человеку. Во время съема комнаты у пенсионерки в ее распоряжении были только скрипучий диван, платяной шкаф и громоздкий письменный стол. Везде она ощущала себя дома, а здесь – чужой.
