– Своего инструмента? В смысле личный, из дома?
– Да-да, я именно о нем. В басовой секции не у всех есть свой инструмент. А вот у трубачей и флейтистов это в порядке вещей.
– О, поняла, – кивнула Хадзуки.
Все басовые инструменты очень громоздкие, поэтому ученики, как правило, не покупали собственные. Носить их из дома в школу было бы нелегко. А еще они были очень дорогими: некоторые из них стоили больше миллиона йен[11]. Кумико всегда с завистью смотрела на миниатюрные флейты и кларнеты.
– Мы держим наши инструменты в кладовой рядом с кабинетом. Сейчас мы как раз пойдем и выберем каждому нужный инструмент, – сказала Аска и пошла к выходу. Все остальные последовали за ней.
Прямо возле музыкального класса была туалетная комната, где трубачи мыли мундштуки. Сейчас там стояла Рэйна. Она держала в руках позолоченную трубу, которую ей купили родители в средней школе. Труба эта заметно отличалась от инструментов других учеников.
– О, Кумико.
Девушка остановилась, услышав свое имя. Рэйна бросила взгляд в сторону Аски и склонила голову.
– Опять эуфониум? – одним взглядом спросила она у Кумико.
– Да, опять он, – честно кивнула она в ответ.
– Хм, ясно, – пробормотала Рэйна с пустым выражением лица и ушла прочь.
– Твоя знакомая? – спросила Хадзуки.
– Да, мы вместе учились в средней школе.
– Она на трубе играет, да? Такая красавица! И грудь шикарная. Глаз не оторвать!
Щечки, идущей рядом с Хадзуки Сапфир, покраснели. Хадзуки, конечно, выглядит милой старшеклассницей, но иногда говорит, как распутный старик.
Аска высунула голову из кладовой с инструментами и прикрикнула на отставших.
– Эй, хватит дурью маяться! Идите сюда быстрее!
Девочки поспешили в кладовую, где от запаха пыли стало щекотно в носу. Хадзуки восхищенно ахнула, глядя на ряды футляров.
– Ого, так это здесь кладовая с инструментами?
– Не нужно так удивляться, – сказала Аска с ироничной улыбкой. Рядом с дверью стояли четыре футляра для туб. Посреди комнаты на нижних полках застенчиво ютились пять эуфониумов, а к тубам прислонились два контрабаса. Здесь хранилось больше инструментов, чем было нужно. Похоже, что в прошлом оркестр был куда многолюднее…
– У меня свой эуфониум, так что его вы ни с чем не спутаете. Остальное все примерно одинаковое. Только смотри, Кумико, не бери инструмент Нацуки. Вон тот, со странным медведем, – сказала Аска, указывая на один из футляров. И вправду, на нем висел маленький выцветший брелок с желтым медвежонком.
На первый взгляд все черные футляры выглядели одинаковыми, поэтому, чтобы избежать путаницы, все помечали их по-своему. Ручка футляра Аски, например, была перевязана синей лентой.
– Я бы рекомендовала тебе второй справа. Четвертый поршень у него снизу, как на моем, так что при игре нажимается легко. Для своего возраста играет прилично, еще и позолоченный.
– А, хорошо. Тогда я выберу его, – сказала Кумико, протягивая руку, чтобы взять инструмент. Покрытие у него кое-где истерлось, но все равно было намного лучше, чем на том эуфониуме, на котором она играла в средней школе.
– Мидори возьмет этот! – радостно сказала Сапфир. Она стояла рядом с Кумико, которая все еще внимательно рассматривала свой инструмент. Сапфир выбрала себе контрабас.
– Мидори назовет его… Джордж!
– Джордж?
– Ага! Джордж! – торжествующе воскликнула та.
Хадзуки в замешательстве склонила голову.
– Это нормально: давать инструментам имена?
