Отчим уже либо и вправду подняться не мог, либо все это была симуляция, связанная с вполне разумным нежеланием получить по лицу еще раз. Стыдно, наверное, тоже было – взрослому мужику пасть от руки сопляка. Всю жизнь его сопляком считал, а тут раз – и уже лежишь.
Андрею хотелось ударить снова, но через десяток секунд тяжелое дыхание начало приходить в норму, руки стали слабеть, сердце возвращалось к привычному ритму, устав от джазового. Навалилась усталость, злость поутихла. Алкаш сраный. Настя тут же подскочила к отцу, силясь помочь ему подняться, что-то взволнованно кудахтала. Андрей, выходя из комнаты сестры, услышал его бормотание: «Нормально-нормально, доча».
Хлопнул дверью, уже своей, и полез в комод, поприветствовавший его противным запахом старины. Где-то там пылилась дорожная сумка, куда Андрей и стал судорожно скидывать вещи – одежду первым делом. Небольшой набор электроники сверху. Что тут еще? Пара книг. Больше своего-то и не было ничего. Документы. Усилители.
Когда у тебя есть дом, кажется, что вещей много. Кажется, что нажил добра, которым, в случае переезда, придется либо загрузить целую фуру, либо мотаться туда-обратно раз тридцать, чтобы вывезти все, ничего не оставив на съедение шакалам. Но ты, молодой парень, собираешь сумку, смотришь на нее и задаешься вопросом, тем же, каким когда-то задавался молодой Довлатов: «Неужели это все?» Сам себе же и отвечаешь: «Да, это все».
Читал ты Довлатова, Андрей? Не-а, не читал. Ну, хоть знаешь, кто это, и то хорошо.
Минут через десять все поутихло: сестра сидела у себя в комнате, отчим пялился в громко кричащий телевизор. Как говорят – «инцидент исчерпан». Андрей прозвенел ключами, мягко прикрыл дверь и теперь стоял на лестничной клетке, где неизменно пахло мочой. До рези в глазах, до горечи во рту, до тошноты. Понятия не имея, что дальше делать и куда идти, он зашел в телефонную книгу на своем стареньком андроиде, вдумчиво начал листать, прикидывая, кто может выручить. Не к кому. Оставаться здесь уже физически опасно: нажрется сегодня-завтра, в любой другой день, вспомнит былые обиды, которых накопилось чуть меньше, чем смятых билетиков с автобусов в кармане, и все… Не суждено Андрею будет проснуться. Передернуло. Мурашки пробежали по всему телу. Любая другая смерть показалась более достойной, чем от ножа синебота. Кто знает, что у него в голове? Иногда, когда перепьет, так буянить начинает! Дружки эти у него еще. Алкашня без мозгов, а самыми умными себя считают. «Да ты пойми, ты молодой еще, глупый: Америка хочет захватить наши ресурсы». Привычный быт теперь разрушен.
Костя не брал трубку. Андрей долго выслушивал гудки. Костя – это тот друг, с которым вообще с первого класса вместе (тут бы еще музыку из «Бригады» фоном оформить). Больше ни с кем таких доверительных отношений не было. Не будешь же у того, с кем общался на уровне «привет-привет», недельку погостить проситься? Давно уже намотал себе на ус: ни с кем твои проблемы не совокупляются в активной роли, кроме тебя самого. Стало немного смешно, но он сумел проглотить это: Андрей-то намотал, а вот Костя, которому он первым делом и стал звонить, – нет. За него же все родители решают: машину, учебу, кое-какую одежду, да даже подарок девушке выбирала мать, возбужденно порхая от одного торгового ряда к другому.
– Ах, Костик, какие потрясающие духи!
