На Гидаспе Александра ждала флотилия, он собирался плыть вниз по этой реке и далее по Инду к Индийскому океану, основные силы должны были идти пешим порядком: одна часть под командованием Кратера – вдоль правого берега реки, а другая во главе с Гефестионом – вдоль левого. Флотилией командовал выдающийся греческий флотоводец Неарх, давно игравший при дворе Александра заметную роль. По дороге Александр не упускал возможности расправиться с окрестными племенами. В частности, довольно долго он покорял маллов, во время взятия одного из городов он был сильно ранен и, вероятно, так и не смог полностью оправиться от этого ранения. Вообще, царю, можно сказать, в этом смысле везло – за время своих походов он был ранен десятки раз: в частности, глубокий шрам остался на его лбу после битвы на Гранике, а на Яксарте стрела пробила бедро. Все это не могло не отразиться на здоровье Александра, подорванном и постоянными попойками, и тропическим климатом Индии, и трудностями походной жизни.
В середине лета 325 года до н. э. отряды македонцев соединились на юге, в дельте Инда. Армия Александра разделилась на две части: одну повел по суше, через пустынную Гедросию (Белуджистан) сам царь, другая на кораблях вдоль побережья по Индийскому океану направилась к устью реки Евфрат. Этой флотилией командовал Неарх. Поход Александра через пустыню едва не уничтожил всю его армию. Воины изнывали от страшной жажды и голода, обеспечить базы на берегу для Неарха царю не удалось. Дисциплина упала, возникали все новые бунты. Для поддержания настроения в войсках Александр организовывал массовые попойки, что способствовало еще большему разложению армии. В конце 325 года до н. э. остатки македонской армии все же пришли в Вавилон. Кораблям же Неарха выпала более счастливая судьба: он привел их в Междуречье, а по пути, кстати, составил записки, ставшие в будущем интереснейшим историческим источником.
Индийский поход не привел, по сути, к расширению границ державы Александра – очень скоро оттуда стали поступать сведения о неповиновении отдельных правителей и племен. Македонский царь уже не мог исправить положения. Однако пребывание такой массы людей в «сказочной» Индии познакомило представителей эллинистической цивилизации с этой страной гораздо ближе. Помимо новых географических, зоологических, этнографических знаний, были получены данные и об индийской философии. Один из мудрецов – Калан – даже присоединился к ученым Александра. Предание рассказывает, что однажды он расстелил перед царем иссохшую шкуру: философ сначала ступил на один ее край, потом на другой – противоположные края, естественно, поочередно поднимались, затем Калан встал на середину, а вся шкура осталась лежать на земле. Таким образом, мудрец якобы хотел показать Александру, что тому следует устроить столицу в центре своей державы. Впрочем, убеждать в этом молодого царя особо и не требовалось – это полностью соответствовало его собственным принципам, недаром он не спешил основывать столицу, пока поход продолжался, а государство увеличивалось.
Александр Великий продолжил свою политику превращения державы в абсолютную монархию. Сохранился и, если можно так выразиться, усугубился пышный церемониал. Продолжилась и политика гонений по отношению к высокопоставленным македонянам старшего поколения. С 326 по 324 год до н. э. царь сместил более трети своих сатрапов и шестерых предал смерти. В Мидии три военачальника, и среди них Клеандр, брат Кена, умершего чуть ранее, были обвинены в вымогательстве и казнены. Весной Александр прибыл в Сузы, где обнаружил, что Гарпал, обвиняемый в казнокрадстве, сбежал в Грецию с шестью тысячами наемников и пятью тысячами талантов.
