В спальне Дианы маячила фигура ее матери и Джан понял: девушка заболела, а женщина за ней ухаживала.
Его догадки подтвердились, когда ее мать выскочила на улицу, села в автомобиль и рванула вверх по улице. Джан помчался следом на своей машине, давя на газ и умоляя, чтобы барахливший пикап не заглох.
Женщина тормознула у ближайшей аптеки. Он выскочил из машины и встал следом в очереди. Она попросила жаропонижающее и что-нибудь от гриппа.
– Заболели? – услышала она голос позади себя и, обернувшись, увидела красивого молодого метиса. Он с сочувствием улыбнулся. Вряд ли могла найтись хоть одна женщина, какая не ответила бы на такую обаятельную улыбку. И мать Дианы улыбнулась в ответ неизвестно зачем.
– Это дочка заболела. Простыла где-то.
Он снова с сочувствием кивнул, в то время как фармацевт выложила на полку коробку с антибиотиком. А мать Дианы напоследок улыбнулась ему:
– Спасибо, красавчик, за неравнодушие.
Схватив препараты, она побежала в машину.
А после он стоял, прижавшись к дереву и вглядываясь в окно. Женщина, кажется, ее звали Тара, наливала в стакан воды, о чем-то рассказывала, смеялась, грустила возле постели уже взрослой дочери. Вероятно, она очень любила ее, лелеяла, как маленькую.
Джан разминал одеревеневшие ноги и снова смотрел в окно. С наступлением сумерек он мог не скрываться за древесным стволом. Ночь спрятала его, слилась с его тьмой.
Он приблизился к дому. Как же хотелось ему взглянуть на нее хоть одним глазком. Его пальцы потянулись к окну…
– Давай выпьем еще и это, – сказала Тара, забегая в комнату и всматриваясь в рецептуру препарата сквозь стекла очков. – Что это? – проговорила она, подняв голову.
Девушка спала. Ее лоб взмок от температуры, и светлые локоны прилипли к белой коже. А из распахнутого окна сочился свежий ночной кислород.
– Ну зачем? – всплеснула женщина руками, – я понимаю, что жарко, но так тебя продует еще больше!
Она подошла к окну и с силой захлопнула его, даже и секунды не подумав о том, что прямо под ним, прижавшись к стене, мог сидеть тот, кто сделал смыслом своей жизни похищение ее дочери.
Потом Джан снова выжидал у дерева и видел, как женщина погасила свет, оставив ночник. Он долго наблюдал за этим призрачным свечением, словно загипнотизированный. А когда очнулся, то рассвет уже очертил его фигуру высоким силуэтом. Неужели он проспал вот так, стоя у дерева, всю эту ночь? Он встряхнул озябшие руки и ноги и прокрался к окну, чтобы напоследок еще раз освежить в памяти черты ее лица…
***
Как-то подслушав разговор Дианы с ее подругой по телефону, Джан понял, что так надломило хрупкую девушку, рискнувшую заняться неизвестным ей спортом, лишь бы избежать поездки с профессором.
– Он поставил мне высший балл, но я точно уверена, что в экзаменационной работе у меня было минимум три ошибки. Я проверила в учебниках свои ответы. Их, может, даже и больше было. Зачем он так делает? Разве во мне есть особый потенциал? – удивлялась Диана.
Джан не мог стерпеть, чтобы кто-то посягал на его мечту, чтобы кто-то даже в мыслях держал преследовать ее.
Он спешно приехал в университет, заглушив пикап в упор перед стеной парковки. Рванул в кампус, нашел доску расписаний и, увидев нужное имя, помчался в кабинет.
Профессор Чарли Брукстон был явно не доволен поведением самой его успешной студентки. Он возлагал на нее свои надежды. Мечтал, что однажды она встанет на путь науки и придет на эту кафедру уже не как его подопечная, а как профессор исторических наук.
