Учёный совет слушал, затаив дыхание. Даже старейшие академики, прежде скучающие на подобных презентациях, теперь сидели, наклонившись вперёд, как школьники перед доской.
Академик Камилов, отодвинув очки на лоб, злобно чесал затылок, ища лазейку, контраргумент, хотя бы сомнение – но находил лишь идеально выстроенную логику, подтверждённую живыми фактами, фотографиями, видеозаписями, образцами.
А Генрих говорил спокойно:
– Специфика Tyrannosaurus rex заключается в его уникальной стратегии охоты: он не был просто падальщиком, как ранее полагали, а амбуш-хищником, способным на резкие броски и атаку из-за укрытия. Его атлас и эпистрофей – первые шейные позвонки – указывают на поразительную силу разгибания шеи, необходимую для нанесения молниеносных ударов.
Зал взорвался аплодисментами. Люди вставали. Кто-то махал руками, кто-то просто сидел, ошеломлённый – историческое подтверждение гипотез и открытие новых горизонтов.
Даже те, кто годами критиковал Райзе, теперь – аплодировали.
Академик Камилов, проклиная всё на свете, схватил портфель, резко поднялся и выхромалил из зала, уронив по дороге ручку, но не вернувшись за ней. Его спина, сутулая и униженная, скрылась в проходе, и никто его не остановил.
Теперь звание лидера палеонтологии мира носил профессор Генрих Райзе.
На заднем ряду, рядом с ректором, сидела супруга Райзе, Ларэна, держа за руки двух детей. Их лица были – как будто вырезаны из мрамора удивления. Дети смотрели то на отца, то на экран, не узнавая в этом человеке того, кто терял ключи, забывал дни рождения и пил кофе с халвой в три часа ночи. А Ларэна, несмотря на гордость, сжимала губы – ведь она, прожившая рядом с ним всю жизнь, никогда не подозревала, что её муж – тот, кем восхищаются президенты США, Китая, Германии, Бразилии, Перу и Кении.
Каждый из них пожал руку Генриху Райзе. А вот дома, до этого дня, его просили не шуметь, когда он в полночь читал Дарвина.
Теперь восторг принадлежал миру. И семья вдруг почувствовала, как это – жить рядом с эпохой.
Стиви Комбриг и доктор Ингрид Мээр сидели в первом ряду, аплодируя вместе со всеми. Их лица были напряжены – не от зависти или недоверия, а от глухого, нераскаявшегося чувства вины. Они знали, что отправили профессора Райзе в экспедицию, где всё могло закончиться смертью, распадом, исчезновением – и сделали это, руководствуясь хладнокровным научным интересом и логикой протокола.
Но только теперь, когда Райзе стоял на кафедре, излучая уверенность, когда он, обросший шрамами, седой, поджарый, с новой интонацией в голосе и огнём в глазах, рассказывал о своей одиссее по мезозойскому аду – они поняли, какой подарок невольно преподнесли ему.
Не гибель, а перерождение.
Он вышел из джунглей не только живым, но обновлённым, очищенным. Умер кабинетный профессор, рассуждавший об ископаемых по каталогам и снимкам. Родился человек, который смотрел тираннозавру в глаза, слышал дыхание раптора и ел в одиночестве жареных насекомых у костра, окружённый древними тенями.
Тот труп, который случайно обнаружил профессор, как позже выяснилось, принадлежал одному из охранников базы – человеку с внушительным опытом и хорошей репутацией. Однако именно эта самоуверенность и стала его гибелью. Нарушив протокол, он решил отправиться в одиночку поохотиться, не уведомив ни смену, ни диспетчерский пост. Возможно, он хотел продемонстрировать свою удаль или просто искал адреналина, которого, даже в эпоху динозавров, было недостаточно.
