100 петербургских историй, извлеченных из архивов и пожелтевших газет - страница 3

Иванов-старший отвесил наследнику затрещину и тотчас получил от него кулаком в ответ. Тут в каморке появился навеселе сын Михаил, вступившись за честь отца, он принялся энергично тузить недостойного брата. «Таким образом, между ними увеличилась драка и шум, встревоживший более всего квартировавшего под квартирой Ивановых протоиерея Василия Зверева, а также других жильцов», – описывал ситуацию квартальный надзиратель.

Когда в дом явились городовые, священник буквально умолял арестовать членов беспокойного семейства, жалуясь на то, что они нарушают ночной покой, постоянно устраивают скандалы и дебоши. В итоге стражи порядка поднялись в мезонин, чтобы вмешаться в происходящее.

По версии надзирателя, Михаил Иванов побил полицейских, после чего его задержали. Пожилой отец вступил в схватку с правоохранителями – пришлось усмирять еще и его, а когда на крики явился самый младший – Алексей Иванов, «вооруженный» кочергой, дело приняло совсем скверный оборот…

Тем временем у дома собралась толпа из встревоженных жильцов соседних зданий, ожидавших исхода драмы. Протоиерей Зверев охотно делился со всеми подробностями бурной жизни семьи Ивановых, выражая надежду на их удаление. Правда, наутро он не выдержал и сам съехал из «нехорошего» дома.

Мировой судья, рассматривавший дело о ночных беспорядках и превышении полномочий городовыми, счел вину сторон «обоюдной» и прекратил производство. Это решение не устроило Михаила Иванова, заручившись поддержкой Петергофского дворцового правления, он обжаловал его перед съездом мировых судей. Но, вопреки надеждам канцеляриста, апелляционная инстанция «за нарушение спокойствия и тишины» наложила на него денежный штраф в размере 8 руб.

Документы же, касавшиеся полицейских, поступили к прокурору Анатолию Кони. Внимательно изучив все обстоятельства и взвесив аргументы сторон, он пришел к заключению, что оснований для продолжения уголовного преследования городовых нет. Дело было закрыто.

Происшествие, случившееся в августе 1860 года во время всенощного бдения в Александро-Невской лавре, оказалось настолько резонансным, что о нем доложили на самый верх: «Полагаю означенного дворового человека, который за настоящий поступок арестован, выслать посредством внутренней стражи на родину», – указывал петербургский генерал-губернатор Павел Игнатьев министру внутренних дел Сергею Ланскому.

Дело обстояло так: в то время, когда собравшиеся в храме верующие слушали проповедь священника, некий бородатый мужчина крестьянской наружности внезапно принялся громогласно и бойко рассуждать о скором освобождении крепостных… На него оборачивались и шикали, но «глашатай свободы» наперекор всему продолжал.

Присутствовавший на богослужении офицер полиции пробился к нему сквозь толпу и велел замолчать. Однако нарушитель спокойствия не собирался униматься и с чувством праведного возмущения заявил: «А что, разве не правда? Я знаю верно, что уже есть манифест о свободе крестьян».

После этих слов в храме воцарилась тишина. Крестьянская реформа была необычайно злободневной темой, активные споры о ней велись уже несколько лет и буквально лихорадили российское общество… Дабы не провоцировать кривотолков и споров в неподобающем месте, страж порядка счел за благо арестовать чересчур «осведомленного» обывателя.

Задержанный смутьян, как следует из архивных документов, оказался дворовым человеком (домашняя прислуга помещиков) из Рязанской губернии Нестором Денисовым. Будучи отпущен хозяином в столицу на заработки, он подвизался в лавке портного мастера Фриберга. Как значилось в отчете полиции, на храмовую службу Денисов явился в «весьма нетрезвом виде»…