На очередных сборах тренер поговорила с ней о перспективах. Международные квалификации выигрывали другие спортсменки, более талантливые. Звучали слова про потолок возможностей, профессию, которая будет кормить, и необходимость устраивать личную жизнь.
Родители привыкли, что она приносит в дом хорошую спортивную стипендию и премиальные, и планы тренера восприняли в штыки. Учиться Ронка пошла на фармацевта. В училище она попробовала выехать на былой славе, но её быстро поставили на место: или знаешь дело, или давай, до свидания. Так безнадёжно ей было только раз в жизни, когда на соревнованиях в другом городе из-за накладок организаторов их пять дней не кормили. Ходили воровали еду в магазинах и на рынке, вместе с ребятами, так и продержались.
Ребята-спортсмены помогли и на этот раз. Друзья по сборной на каникулах познакомили её с новой компанией, коммерсов. Глаз на Серёгу она положила сразу. В прошлом самбист. Три своих магазина на рынке, своя дорогая машина, евроремонт в квартире, ездит за границу не по разу в год.
– Ронка, – представили её.
– Ника, – поправила она. – Моё полное имя Вероника, но можно просто Ника.
– Богиня победы, – улыбнулся тот.
Ронка потупилась в смущении.
Через три месяца они легли в одну постель.
Учёбу она дотянула. Работать за копейки не хотелось, но белый накрахмаленный халатик ей нравился, а Серёге тем более. С любым его мнением она заранее была согласна. Любой выбор, что он сделал, ей однозначно нравился.
– А что твоя Ника сама об этом думает? – спрашивала Серёгу его главбух.
Продавщицы в Серёгиных магазинах, которые сами имели на него виды, не верили в её искренние чувства, за глаза называли «присоской» и «прилипалой» и гадали, сколько он с ней выдержит.
Они прожили вместе семь лет.
Он был ей как тренер, который всё решает за неё и организует каждую минуту жизни. Дальше по жизни он пошёл вместе с главбухом. После расставания она осталась при своей однокомнатной квартире, без понятия, куда жить дальше. Старые друзья по сборной замуж больше не предлагали, звали в криминальную схему с веществами и предлагали пойти получать высшее образование. Что лучше, она пока не решила.
Враг человеческий надоумил соседей Кубрикова делать ремонт. Звуки перфоратора терзали его слух в утреннее и вечернее время на протяжении полугода и превратили в неврастеника.
Это была не первая долбёжка, а Стэнликовы не первыми соседями, кто затевает отбивать старую плитку, крепить с полу направляющие для стяжки, натягивать потолки и устанавливать пластиковые окна.
И не первый раз, когда на работе обходят повышением и отказывают в просьбе повысить зарплату.
И не первое расставание с женщиной, когда бессмысленные, исчерпавшие себя отношения, сходят на нет.
И не первая поломка машины, когда надо было выгребать из заначки деньги и нести их в автосервис.
И не первое лето в городе, без отпуска.
Но в то лето у Кубрикова, который мучился над завтраком под глухие вибрирующие ддзззз, ддзззз, ддзззз за стеной, вдобавок ко всем этим неприятностям неожиданно откололся кусочек зуба.
И мир внутри него дрогнул.
Кубриков приехал на работу, услышал офисный грохот и почувствовал, как в голове всё плывёт, слабеют руки и ноги, подступает тошнота и ему не хватает воздуха для дыхания. Хотелось куда-то убежать и не было никаких физических сил на то, чтобы это сделать. Сердце зачастило, накатила жуть.
