100 великих загадочных смертей - страница 40

Убийство Каспара Хаузера в саду Ансбаха. Рисунок 1911 г.

Мейер счёл рассказ Каспара выдумкой. К его мнению присоединился и Хикель. Призванные доктора поначалу не посчитали рану серьёзной, однако состояние Каспара постепенно ухудшалось, а члены магистрата едва ли не до самой смерти мучали его расспросами в надежде получить ключ к расследованию преступления, пастор Фурман горячо убеждал своего подопечного облегчить себе душу обнародованием гнетущей его тайны, слабеющий Каспар всем им отвечал, что наибольшую горечь вызывало недоверие к нему. 17 декабря в 10 часов вечера он умер. Одними из последних его слов были: «За этой мышью охотится слишком много котов…», «Мама, мама, приди!», «Дама… светская дама… да помилует её Господь!» и «Я устал, очень устал, а путь ещё долгий…» На месте, где Хаузеру была нанесена смертельная рана, воздвигнут памятный камень со словами: «Здесь один неизвестный был убит другим неизвестным» (лат. Hic occulto occultus occisus est).

У истории Каспара Хаузера хеппи-энда не случилось. Из-за упорного недоверия Мейера никто не поднял тревоги и время оказалось безвозвратно упущено. На следующий день хлынул дождь, окончательно смывший всякие следы. В талом снегу остался лежать только выпавший из рук Каспара шёлковый кошелёк пурпурного цвета, в котором нашлась записка, изготовленная таким образом, что прочесть её можно было только в зеркальном отражении. Текст её гласил следующее:

Убийцу не нашли. Посмертное вскрытие, выполненное докторами Альбертом, Хорлахером и Хейденрайхом, показало, что рана была нанесена длинным ножом. Нож пробил сердечную сумку и ушёл вправо почти до брюшной полости. В вопросе, могло ли это быть самоубийство, доктора не смогли сойтись во мнении. Доктор Альберт категорически отрицал подобную возможность, в то время как доктор Хорлахер допускал её при условии, что Каспар при жизни был левшой и отличался недюжинной силой. Мейер, немедленно подхвативший версию самоубийства, стал утверждать, что Каспар прекрасно владел левой рукой, а для того чтобы вонзить в себя нож, упёр его рукояткой в ближайшее дерево. Доктор Альберт возражал ему, что Каспар в последние дни своей жизни отнюдь не выказывал уныния или печали, а наоборот – танцевал на балу, строил планы на будущее и собирался записаться в полк. Третий врач – доктор Хейденрайх – не смог окончательно остановиться ни на одном из предположений.

Оказалось, что мозг Каспара имел чрезвычайно малые размеры, как будто нормальное развитие младенца было искусственно остановлено. Лёгкие также были малы, а печень, наоборот, значительно увеличена, что подтверждало, что ребёнок долгие годы находился почти постоянно в сидячем положении. Однако самым значительным был вывод, что Каспар был помещён в заключение отнюдь не с рождения (хотя и раньше семи лет), а, вероятнее всего, в три или четыре года.

На могиле найденыша написали: «Здесь лежит Каспар Хаузер – загадка своего времени: неизвестное происхождение, загадочная смерть 1833».

Лорд Стенхоуп послал Каспару письмо из Мюнхена, датированное 16 декабря (по мнению Эванс, дата не соответствовала действительности). В письме лорд извинялся, что не может приехать, так как неотложные дела призывают его на родину. Но по всей Германии уже было известно о смерти Хаузера. Вызванный в Мюнхен, лорд пытался уверить королеву Каролину, что ничего не знал об убийстве, тогда как молва утверждала, что его видели неподалёку от Ансбаха. Королева дала ему понять, что считает его прямо или косвенно виновным в произошедшем, но отпустила восвояси.