11:11 - страница 11

ты – на моей бумаге.

так будет легче

так, говоришь, будет лучше, так будет легче,

это необходимо было нам обоим.

я поднимаю глаза: небо в клеточку,

серо-сизое, но было же голубое!

был же ремонт, клеили мы обои,

но ты говоришь: поверь мне, так будет проще.

небо в клеточку, а были же мы с тобою —

два дерева, корнями сплетенные прочно.

ты говоришь: забудешь, родная, переболеешь,

волной унесёт, накроет внезапно берег.

ты меня совсем не любишь и не жалеешь.

но я – какого-то черта – верю?

не хочу ничего помнить,

я счастливая – это главное,

солнце, как сырок плавленый,

спрячу в карман переполненный,

спрячу лесенку, спрячу песенку,

перепрыгну через свою же голову,

не забывать про радость, роллами

закручивать дни, чтобы было весело.

не забывать мечтать, мечтами полниться,

носить на груди улыбку как медальон,

прятать в мягкое зверский стон,

когда озверевшая ночь трезвонится.

пить вино, быть виной, плакаться от вина,

но собой оставаться, куда б ни шёл,

вечер бархата, день как шёлк,

счастье игристое, и не видно дна.

вы говорите – люди, ну что вам – люди?

как живут они, созваниваются, улыбаются,

глядя в экраны своих телефонов,

где сообщения от тех, кого называют «любимыми»,

от тех, о ком беспокоятся, выбирают каждое утро.

быть с человеком, только его любить,

волноваться, когда его долго нет,

заходить в магазин, чтобы его порадовать,

не важно – шоколадкой или большим сюрпризом,

смеяться, позволяя заправить волосы за ухо,

держаться за руки, смотреть в одну сторону,

вертеть самокрутки, избавляя от нудной обязанности,

мыть посуду, заваривать чай или бегать за кофе.

поддерживать любую идею, даже самую странную,

говорить, какой человек прекрасный,

когда он злится, когда он пил две недели,

когда он сонный, простывший или светится от счастья.

потому что он именно такой в глазах смотрящего.

и что вы говорите об этих людях, которые любят,

которые умеют любить и сердцами распахнутыми бросаются на амбразуру,

рискуя всем, что имеют, ставя во главе одного человека,

который значит для них больше, чем целый мир,

только чтобы вы называли их глупыми, жалкими,

бестолковыми и навязчивыми, потому что сами

ничего не знаете

о любви.

вот письмо и открытка. вот летопись прожитых дней —

под гирляндой, затянутой туго на елочной шее,

под слоями седой мишуры и зелёных дождей.

чтобы мир стал искристей, а люди в нем стали добрее —

желаю!

вот твой стол: паровозик, шкатулка, конфеты.

тёплых рук и кудластых смешных свитеров,

чтоб в мороз согревали, тебя укрывая от ветра.

в суете отыскать и себя, и друзей, и любовь —

я желаю!

вот огни: переливы и отблеск фонарного диско,

голубой огонёк, голубая мечта. пусть желанья сбываются редко.

быть счастливым, быть стойким и быть в окружении

близких.

и однажды увидеться вновь, и обняться неистово крепко —

желаю!

мир устроен по маленькопринцевскому завету.

проснулся, умылся сам, свою убери Планету.

Планету – буквально, передай всем своим знакомым,

что дом есть не просто стены, телевизор, кровать, балкон и

кухня тесная, на которой сидишь, сужаясь,

глядя в вечер, развод заливая водкой. пока за окнами проезжают

полчища перепуганных эгоистов.

скажи им: чтобы душам было спокойней, в мире должно быть чисто.

чтобы белый песок оставался белым, а море – синим,

чтоб не злиться, думая: боже, ну что за свиньи,

и свинячить тоже, от прочих не отличаясь.

всё вокруг – наш дом,

мы за него в ответе.

то есть: мы за него отвечаем.