Школьники переглянулись: разве немой может говорить? Это шутка? Ребята с любопытством принялись разглядывать оробевшего человека.
Дядя Лексей долго собирался с духом. Когда его хриплый голос наконец‑то прорезал повисшую тишину, царившую в классе, все ученики от неожиданности вздрогнули.
– Ваш… директор, – неуверенно начал сторож, – мой товарищ и командир… командир танка Т‑34. Я был механиком-водителем и отвечал за техническое состояние ходовой части танка. Мне приходилось водить танк в любых условиях, преодолевать препятствия и заграждения, выбирая оптимальные маршруты движения. И так было в течение полутора лет: мы громили врага, порой нас подбивали, мы ремонтировались и снова рвались в бой… Все изменилось 12 июля 1943 года.
Алексей Иванович замолчал. Ребята видели, как тяжело ему даются бередящие душу воспоминания, всплывшие из глубин подсознания. И кто знает, был ли он рад вернувшейся памяти?
– Мы получили приказ нанести контрудар по противнику и не дать гитлеровским захватчикам, которыми командовал… поправьте меня, товарищ командир, если я ошибаюсь… группенфюрер СС Пауль Хауссер, занять Курск ударом с юго-востока, – после непродолжительного молчания продолжил рассказ сторож. – Бои на прохоровском направлении велись уже больше четырех дней. Мы бились не на жизнь, а на смерть. Так же, командир?
– Да… Ситуация на фронтах в то время была такова, – подхватил рассказ директор школы, – что фашисты были вынуждены перенести главные усилия на прохоровское направление. В ответ наше командование решило нанести контрудар. Именно поэтому Воронежский фронт был усилен резервами Ставки.
– Да, так и есть, – подтвердил дядя Лексей. – Нашей пятой гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова была поставлена задача нанести контрудар по вклинившимся танковым частям противника и заставить их отойти на исходные позиции.
Бывший водитель-механик закашлялся и замолчал.
– Думаю, ребята, – воспользовавшись паузой, проговорил Мирон Илларионович, – вы уже все поняли, о каком сражении мы сейчас рассказываем вам?
Ребята закивали. Кто из них не знал о героическом сражении на Курской дуге? Но школьники и представить себе не могли, что услышат рассказ о тех событиях из первых уст.
– А это правда, что «Тигры» и «Пантеры» во многом превосходили по огневой мощи и бронестойкости наш танк Т‑34? – поинтересовался кто-то из мальчишек.
– Так уж «во многом», – подмигнул директор. – Да, соглашусь, эти машины были новыми, мощными, но наши самоходные орудия СУ‑152 могли с большим успехом бороться с ними. Что и доказали во время битвы.
– А было страшно?
– Бояться – это нормально, друзья. Это естественное состояние любого человека. Не боится только безумец. Да, было страшно. Но мы знали, что защищаем нашу родную землю, наших родных. Что боремся за нашу свободу, за право жить!..
– Мне кажется, что человек страшится только того, чего не знает. А мы знали, что наше дело правое, поэтому и не особо боялись, по крайней мере я, – продолжил рассказ Алексей. – Да… бои продолжались с утра до самого вечера. Земля гудела и стонала. Мы стремились вести ближний бой, так скажем, «броня к броне», поскольку дистанция поражения 76‑мм орудия наших танков была не более восьмисот метров, тогда как 88‑мм пушки «Тигров» и «Фердинандов» поражали наши бронемашины с расстояния двух тысяч метров. Обе стороны несли огромные потери под Прохоровкой, но никому из сторон не удавалось выполнить поставленную их командованием задачу. Если вначале 1‑й эшелон 5‑й гвардейской танковой армии медленно, но верно теснил врага на юго-запад, то во второй половине дня натиск ослаб, и частям, скованным яростным огнем, пришлось отбивать яростные танковые атаки противника. Что касается главных сил немецкой группы армий «Юг», то они окончательно исчерпали свои наступательные возможности.
