– Я надеялась, что ты приедешь, – говорит она.
Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь легкомысленное и кокетливое, но вместо этого у меня вырывается всхлип. По щекам текут слезы. Этого я не ожидала. Я закрываю лицо руками.
– Боже мой, – говорю я. – Мне так стыдно. – Но, к счастью, я уже смеюсь и перестаю плакать.
– С тобой все в порядке? – спрашивает Хоуп.
– Просто у меня был тяжелый… день? Месяц? Пара лет?
– Мы все думали, что с тобой такое. Сидишь на первой парте, ни с кем не общаешься, если не втянуть тебя в разговор.
– У тебя часто отсутствующий вид, – добавляет Трэвис.
– И грустный, – вставляет Мими. – Я помню, раньше ты гораздо чаще улыбалась.
– Родители разводятся, – говорю я. Я редко произношу эти слова вслух, разве что на приеме у Джессики. Развод – такая распространенная вещь. Ничтожная проблема по сравнению с действительно ужасными вещами, которые случаются со многими другими. Но, начав говорить, я вываливаю на них все.
– Они два года то сходились, то расходились. Пробовали пожить отдельно. Долгое время казалось, что они друг друга ненавидят, по-настоящему, лютой ненавистью. Но теперь решение принято окончательно, и ненависть прошла. Они, блин, веселятся. Папа начал насвистывать!
– Так вот почему ты записалась на геометрию, хотя сама могла бы ее вести, – говорит Мими. – А что с вашим походом в магазин?
Я качаю головой.
– Катастрофа.
– Ну что ж, – говорит Трэвис, – хоть тебе и пришлось бежать из дома, зато теперь ты оказалась в раю.
И это правда. Мы сидим посреди леса, но я чувствую запах океана. Над нами возвышаются секвойи, с ветки неподалеку взлетает стайка голубых птичек. Я смотрю, как они взмывают в небо, ныряют вниз, разлетаются и снова слетаются вместе и наконец скрываются из виду. Я поворачиваю голову и осматриваю лагерь. Две палатки, между ними аккуратно сложенные в рядок рюкзаки. Стулья расставлены вокруг костра, а рядом большой походный холодильник, обклеенный стикерами Калифорнийского национального заповедника.
Они явно профессионалы походного дела.
– Эй, – говорю я, – я так плохо подготовилась. Заскочила по дороге в супермаркет, но купила только зубную щетку.
– У меня палатка на двоих, – говорит Хоуп.
– А у меня есть запасное одеяло, – добавляет Мими.
Трэвис указывает на старенький «Вольво», который стоит неподалеку.
– У меня в машине запас толстовок, которого хватит на небольшую деревушку.
Как же приятно снова смеяться!
– Так что же заставило тебя отправиться в поход с кучкой отщепенцев? – спрашивает Трэвис.
– Почему это вы отщепенцы?
– Ну, для начала, – говорит Мими, – мы ни черта не смыслим в математике.
– К тому же мы все разных национальностей, – добавляет Трэвис. – Мими – наполовину кореянка, я – наполовину мексиканец, а Хоуп вообще гремучая смесь.
Хоуп кивает с притворной серьезностью и говорит:
– Полуфранцуженка, полуголландка.
– Кроме того, – продолжает Мими, – мы, пожалуй, единственная компания в истории старших классов, в которой никто никогда не ссорился, не влюблялся друг в друга и не целовался с чужими возлюбленными.
– В походах нам уютнее, чем дома, – вставляет Хоуп.
– За последние три года мы повстречали четырех медведей, но нас так и не съели.
– А еще, – завершает Мими, – мы никогда – ни разу! – не были на школьной дискотеке.
– Почему? – спрашиваю я.
– Мы вместо этого ходим в походы, – поясняет Хоуп. – Так повелось еще с бала выпускников в девятом классе. Правда, тогда нас не отпустили одних, и родители Трэвиса поставили палатку в паре участков от нас и приходили нас проведать каждые несколько часов.
