Приблизился к бесформенному монстру. У них здесь какой-то культ барахла? Снова месиво из рубашек, кофт, одеял, домашних халатов, вязаных шапок, черте чего. Нескончаемая распродажа на огромной вонючей свалке.
В затылке кольнуло. Растеклось вниз по черепу холодной волной. Приятный в первую секунду холодящий импульс обернулся обжигающей тяжестью. Пол под ногами качнулся, луч от фонаря повело вверх, хищным зверем метнулся обратно в кучу тряпья. И тут я разглядел это: волосы цвета ржавчины, на самом верху чертового месива. Точно такие же рыжие волосы, подобие парика, снятого с вымороженного манекена, что то и дело наглаживал двуличный старик.
Захотелось вырубить свет.
…Нет! Остаться в полной темноте с этим монстром из старой одежды еще хуже, чем разглядывать его!
Сердце забилось так часто, что луч света из рук стал подрагивать. От этих движений рыжие волосы приобрели еще более инфернальное зрелище. Будто кто-то или что-то ожило в этом коконе из старого барахла, и теперь медленно, но верно желало покинуть свое жалкое убежище.
– Хватит! – громким шепотом воскликнул я, обращаясь то ли к своему разуму, то ли и впрямь к неведомому страху внутри кучи тряпья. Хотелось схватить это ржавое недоразумение и затолкать как можно глубже внутрь породившего его чрева.
С ужасом вдруг обнаружил, что именно это я и пытаюсь сделать. Оттуда, изнутри, появилось встречное движение – что-то разрасталось, обретая форму. Локоны устремились вверх, и под ними внезапно возникло бледное пятно, исчерченное ломаными линиями. Пятно улыбалось.
Я сфокусировал изумленный взгляд. Рядом из ниоткуда появилась молодая женщина. Большие светло-зеленые глаза, украшенные густыми рыжеватыми ресницами, тонкие линии пшеничного цвета бровей, возмущенно вскинутые и изогнутые к вискам, небольшой прямой нос, и невероятно соблазнительные, ярко накрашенные алым пухлые губы. Это красивое, чуть ли не идеальное лицо обрамляло спутанная рыжая грива волос, принятая мною за парик. Девушка смотрела прямо в глаза. Малахитовый взгляд соблазнял; соблазнял все, что мог видеть. В темной комнатке, чуть прикрытая жалким подобием платья, босиком, девушка разрывала реальность, превращая ее в бредовый восхитительный сон. Обворожительная улыбка блестела, и она была в разы белее метавшегося над городом снега. Незнакомка наклонила набок прелестную голову, в воздухе прозвенел хрустальный высокий голос:
– Я так рада нашей встрече! Хочешь, я согрею тебя?
В голосе было столько искренней заботы; соблазна…
Замер. Это она? Анна? За каким чертом ей согревать меня? Почему была посреди этой кучи?
Несчастный мой разум вдруг отупел. Луч света бил в женскую фигуру – тень от нее застыла черным пятном на красной кирпичной стене. Девушка чуть развернулась, являя полуобнаженную спину. Сквозь лохмотья были видны острые лопатки: вот-вот из хрупких плеч вырвутся два белых огромных крыла, взметнутся в пыльном воздухе, разламывая, сметая прочь красный кирпич…
– Ты Анна?
Голос был тусклым, потерянным. Вопросы жирными мухами, что в летний зной налетают на сладкое, атаковали девушку.
– Знаешь, что тебя ищут? Знаешь отца Жана-Батиста? Почему ты здесь? Тебя обижают? Эй?
Зеленоглазая незнакомка тряхнула головкой, волна рыжих волос вновь ожила. Я прикусил нижнюю губу от грациозного изящества. К своему удивлению и вдруг ужасу понял, что испытываю нечто, похожее на тянущую истому. Какое-то древнее чувство, забытое желание
