Змеи на правой руке Давида зашевелились. Его рот обезобразила какая-то совершенно хищная ухмылка. С нескрываемым нетерпением он вдруг сделал широкий шаг ко мне.
– Лишь несколько человек знают здесь мое имя. Знаете его и вы. И мне весьма интересно – откуда? Расскажите мне сейчас или предпочитаете сперва выполнить мою просьбу?
Это просто игра. Меня проверяют. «Глок» не заряжен, неисправен, он мог быть лишь искусной репликой. Выражение лица Давида выражало любопытство и плохо скрываемое подобие сумасшествия. Он глядел на меня как на диковинку с другой планеты; что-то во мне заставляло этого странного человека вести со мной великосветские беседы вместо того, чтобы просто приказать своему вышибале переломать мне ноги и выбросить на свалку.
…«Что она в вас нашла?»…
– Берите свой пистолет, – тихо сказал я, решаясь. Медленно обхватил матово-черную рукоять «Глока», поднял его над столешницей. Как в тумане развернулся на табурете, поднимаясь. Шею под воротом залило потом; я горел изнутри. Пистолет ничего не весил, но и не выглядел в моих руках бесполезной игрушкой. На его миниатюрном темном теле пестрели символы, буквы латиницей и арабские цифры, кажется, «AUSTRIA» и «45». Указательный палец дотронулся спускового крючка. Замер на миг. Ощутил, как давит на кожу безымянного пальца кольцо, прижатое рукояткой «Глока». На самой границе зрения, далекой и мутной, увидел смеющееся лицо. Оно ждало. Ждало чего угодно.
Ротвейлер утробно сглотнул. Звук, полный жизни, заставил сфокусировать взгляд, увидеть всего лишь в метре от себя фигуры животного и человека; живых существ. Улыбаясь, человек протянул мне руку с раскрытой ладонью. На шипах напульсника играли яркие блики. Темные пальцы дотронулись до ствола, черное дуло смотрело прямо ему в лицо.
– …постигни свою силу, Человек, не обрати ее себе во вред, так может быть лишь от любви к другому.
Вороненый «Глок» плавно поднялся в воздух, выскальзывая из ладони. Как в невесомости он замер передо мной. Я и сам чувствовал себя космонавтом, что управляет стыковкой элементов станции в открытом космосе; я не имел веса, меня не существовало на этой Земле. Все, что я ощущал сейчас это взгляд холодного, улыбающегося зеленью мрамора глаз Давида.
– Вы, верно, считаете все это блефом?
Пистолет уже был в его пятерне. Коротким движением он извлек магазин, являя мне тускло блестящий латунью патрон, и так же быстро и уверенно вернул в рукоять. Задумчиво улыбнулся.
– Он заряжен. И у него нет предохранителя, в привычном его понимании. Принцип «взял и стреляй». А вы взяли и отдали. Каков был шанс все изменить…
– Разочарованы? – язык во рту еле ворочался. Одно это слово далось с огромным трудом.
– Разочарован? Нет, что вы. Удивлен. Такова ваша стратегия, а может, вы идиот, или вам на все наплевать? Импровизация или тонкое понимание момента? Как у вас все просто и легко: прийти сюда, взбудоражить несчастную Анну, отказаться от шанса играть по собственным правилам. Вы, может, прямо сейчас мне все и расскажите, наконец? А? Удивите меня еще.
Я отступил назад, нащупывая руками табурет, водрузил на него ослабевающее тело, повернулся спиной к говорящему. Удивил ли я его этим или нет, не знаю. Нужен глоток холодного пива. Под пальто все горело от жара. Давно пора было расстегнуться здесь на все пуговицы…
«Крик» или старый добрый «вайс»? Пшеничное отупение или кислый, бодрящий вкус вишни?
