Черт! В больнице.
Срочно нужно бежать, пока по
щучьему велению сюда не нагрянул Киллер со своими шавками.
Я ощущаю на лице сухие порезы,
пластыри, висок раздирает болью, словно там огромная вмятина. Последнее, что
помню, как от сильного толчка меня откидывает на несколько метров назад, и я
падаю лицом вниз на асфальт. Дальше лишь темнота и ощущение, что меня избивали.
Через минуту ко мне входит
хмурая медсестра, слегка поникшая и задумчивая. Она что-то листает в своем
медицинском планшете, пока я непрерывно наблюдаю за ней. Наконец, она переводит
взгляд на меня, и я невольно замечаю у нее мешки под глазами. Про сон здесь
вообще не слышали? Или это макияж такой популярен сейчас. Наверное, сама
выгляжу не лучше.
- Вы очнулись… Как себя
чувствуете?
- Будто меня машина переехала… -
Иронизирую я.
Она слегка улыбается и начинает
записывать показатели с приборов. Проходит еще пара минут в полном молчании, а
затем девушка вновь поворачивается ко мне с улыбкой и говорит:
- У вас были серьезные травмы.
Наш самый лучший доктор взялся за Ваш случай и мгновенно оперировал. Внутренние
повреждения удалось без проблем устранить, но сейчас важен покой.
- Когда меня выпишут? – в лоб
спросила я. На что медсестра промолчала, поджав губы. Она вышла из палаты, так
и не дав ответа. Мне оставалось только удрученно вздохнуть. В голове роились
мысли о побеге и прочей фигне, к примеру – что я за пациент такой важный, что
меня оперировал самый лучший врач всей больницы. Почему у меня не спросили, кто
я такая. Все казалось странным, туманным сном. Будто вот-вот что-то случится. А
учитывая, что меня с большой вероятностью ищет самый гнилой и скользкий тип во
всей вселенной, мне надо срочно выбираться и планировать свои дальнейшие
действия.
Горло саднило от сухости. Ужасно
хотелось пить, но пошарив вокруг глазами, замечаю лишь изящную вазу с мутной
водой, в которой стоят три жалких цветочка, кажется, пионы, не разбираюсь. Они
будто издевались, говорили: «Вот ты еле держишься, сохнешь, так засохни
наконец, перестань искать приключения на свою задницу. Может тогда поймешь, что
ошибки уже не исправить!»
Я смеялась над собой, уже не
разбирая дороги, куда бегу, что впереди, и что должна найти. А вдруг уже все?
Не спасти? Не восстановить… А я пытаюсь, когда другие смирились. Одна я
карабкаюсь…
Невольно слезы покатились по
виску. Сейчас я бессильна. Истощена, голодна и беспомощна. Что может быть хуже,
чем это?
Аппарат сильно раздражает своим
писком, треск аккумулятора сводит с ума. За дверью палаты снуют туда сюда люди,
а внутри красивые рисунки на стенах и дорогая, новая мебель выбивают почву
из-под ног. Ощущение золотой клетки. Будто я уже поймана, но не знаю об этом.
Руки обмотаны бинтами и
пластырями, на левой руке капельница, по всему телу датчики. Так просто не
сбежать, аппарат начнет пищать и сигналить об опасности. Схожесть с тюрьмой…
Я выдохнула, пытаясь присесть
повыше. Оценив обстановку, могу точно сказать, что я в клинике, в центре
Зеленоградска. Наш город хоть и не такой большой, как Москва или Питер, однако
имеет таких клиник несколько, а также выход на огромный пляж Балтийского моря.
Я знала свой город, как свои пять пальцев, и знала, куда и какими путями
побегу, чтобы скрыться от всех. Мой план весьма прост – оправиться от ран в
заброшенном домике моего покойного дедушки. Мало кто знает о нем, а уж тем
более никто не в курсе, где он… Я там иногда зависаю одна…
