— У меня бабушка совсем не выходит из дома. Отрастила себе космы до плеч, а сама феном не пользуется. Как только вымоет волосы, тут же сопли и на две недели кашель. Моет их дай бог раз в месяц, остальное время косынку носит. Приглашал уже трёх мастеров, всех выгнала.
Я не улыбнулась. Его улыбка совсем не казалась заразительной. И глаза больше не блестели слезами. Верилось ему с трудом, и я, окружённая взрослыми коллегами и посетителями, которые подтянулись за час моей работы, ощущала их молчаливую поддержку и поэтому раздухарилась.
Ну а что… Не подкараулит же он меня по дороге домой. Да я и не хамлю особо. Так, ставлю на место, а то своего я в драных колготках уже просто не нахожу.
— И чем четвёртый должен отличаться? — нервы и голосовые связки заиндевели и дрожали. — Блином только первый ком, а у вас, судя по всему, уже традиция наметилась.
Я на секунду задумалась и покраснела — надо же было так оговориться!
Но Игорь не высмеял меня. Или сам не заметил, что я перепутала местами блин с комом. Вся горю, не только лицо — как говорится, на миру и смерть красна. Сейчас умру от стыда, не зная, как отвадить наглеца, которому на других людей просто плевать. Он тут наврет с три короба про своих несчастных троюродных тетушек, только бы… Ну и зачем я ему сдалась?
— А я тактику сменю. Введу тебя в дом не как парикмахершу, а как свою знакомую… — последовала заминка, явно ведь собирался сказать «девушку». — Ну и ты как-нибудь уж уговоришь мою бабушку. Я хорошо заплачу.
Вот так, значит, покупают девушек золотые мальчики? Только зачем для этого бриться надо было…
— А я только под машинку умею, — решила я отбрить его по-парикмахерски. Да хер меня голыми деньгами возьмешь. — Бабушка ваша… — я все же так и не решилась начать ему тыкать. — Без волос остаться не согласится. Я не буду брать на себя такую ответственность…
И тут мне на выручку пришла кураторша моей практики, сообщив грозным тоном, что молодой человек отвлекает мастера от работы. Игорь не стал настаивать. Положил пакет к моим ногам и вышел, хлопнув дверью. Ну, тут не он виноват, а дверь. А в этих фруктах чья вина?
— А вдруг у него действительно бабушка? — подал голос пенсионер из соседнего кресла.
— Бабушка не бабушка, — заявила грозно мастер, поднимая на расческу жидкую седую прядь, — а криминальную хронику никто не отменял. Береженого бог бережет.
Бережет, но не уберег… Меня. От самой себя и от соблазна заглянуть в пакет. Домой, понятное дело, ничего брать не буду — помою фрукты для всего коллектива, который так дружно меня защищал. А колготки переодела — буду считать чаевыми. Собственно мы не обязаны были брать эту четверку без записи… И…
Когда мастера пошли покурить, я вышла в холл к книжному развалу купить газету с кроссвордом. Там, конечно, глаза без спроса покосились на тонкие книжечки с дамскими романами. Но я уже получила за них по ушам от мамы: она отобрала историю про страстного греческого миллионера с яхтой со словами: такое после пятидесяти читать только можно.
— Ты Малина, да? — спросил дядька-газетчик, протягивая мне кроссворд. — Вот. Просили передать.
— Что передать? — спросила, хотя уже видела нацарапанный на полях газеты номер телефона и имя: конечно же, имя было Игорь.
Настырный козел! И что думает, позвоню?
10. 9. "Моя зараза, моя"
— Позвонишь, когда домой пойдешь?
— Зачем? — спросила, забирая у больного пустую тарелку.
