— Думал, белые тапочки дашь… — не унимался больной со своими больными шуточками.
Не мог натянуть розовые носки молча!
— Не раздражай меня!
— Ну, хоть буду знать, что ты ко мне неравнодушна.
Знать… А то не знает! Нет, я просто так тебя к себе в постель пускаю. Это вы, мужики, ради спортивного интереса баб в кровать укладываете, а мы… За каждого замуж собираемся. Впрочем, после третьего я перестала так думать. Вторым был Игорь. Я обещала маме от него уйти и выйти замуж за нормального парня. Нормального я так и не нашла. А от Игоря так и не ушла.
Но сейчас я от него уйду. На работу. С собакой я уже погуляла.
— На телефон не отвечай.
— Совсем? Даже секретарше не отвечать?
Ну, с секретаршей он точно не спал. И не из-за бизнес-этики. Просто она тетя еще в большем возрасте, чем я. Наследство от отца.
— На мой городской!
— А у тебя еще городской есть? Нафига?
— А чтоб ты спросил! Не отвечай. У меня мама иногда по ошибке звонит на него.
— Она меня что, по голосу узнает?
— Нет, по походке! По телефону! Чай в термосе. Потом сам себе еще заваришь. Это-то ты хоть не разучился делать? Короче, пить и писать. Не мимо унитаза только, ясно? Я днем приду.
— Проверить? Что попал? Я сам вытру, не переживай…
И снова ржет. Хоть бы уж закашлялся и заткнулся.
— С собакой погулять! Она не может до вечера терпеть!
А я, кажется, его уже не могу терпеть! Вчера любила, а сейчас… Люблю дурака. За что только… Это все мне? За что?
— Я погуляю…
— Ага, погуляешь… Лежи в кровати! Ясно? Ничего другого ты у меня в квартире никогда и не делал. И не делай! Только чай себе завари. Обедом я тебя, так уж и быть, накормлю. Таблетки через три часа примешь. Что еще?
— Дверь никому не открывать… Я помню из детства.
Ну вот убила б его за чувство юмора. Может, за него и люблю? Ну за что-то я его должна была полюбить изначально. Это потом уже баба любит по привычке и вопреки здравому смыслу.
— Грета, я скоро приду, — сказала собаке, которая решила проводить меня до дверей, чтобы шепотом поинтересоваться:
«Мама, этот дядя что, теперь с нами всегда жить будет? Ну, я знаю, что всегда — это не навсегда. Это на чуть-чуть, месяц, может, год… Ну навсегда… В смысле, как те, другие, которых я не любила. Я же его любила, потому что он всегда сразу уходил и оставлял тебя мне…»
Может, Грета просто хотела, чтобы я ее поцеловала?
Этот больной дядя тоже, наверное, хотел, но я уже с ним ночью доцеловалась до неба в алмазах. Главное, чтоб не до температуры выше, чем тридцать шесть и шесть.
4. 3. "Любовные БОМЖи"
Холодно. До противного. Хочется спрятаться в шарф и закрыть глаза, чтобы не дышать сыростью и не смотреть, как плачет по себе самой природа. На ветке одинокий желтый лист ревет, точно обиженный ребенок, которому неожиданно сказали, что детство закончилось и нужно идти в школу. Листик повесил нос и капля застыла на самом кончике. Я подошла и сбила ее рукой — зачем? Чтобы на черной коже тонких перчаток остался мокрый след. Больше не для чего.
Для чего я открываю дверь Игорю? Чтобы ночью быть не одной. Больше не для чего…
А для чего сжала сейчас в ладони сорванный листочек? А чтобы больше никогда не захотелось поделиться с миром мукой постельно-ответной безответной любви.
В жизни любой женщины случаются моменты, когда муха садится на варенье и из разрозненных мыслей рождается стихотворение… Ну или просто творение. Стихийное. У некоторых муха превращается в легкокрылую музу, но это случается только у единиц. У остальных же… Ну, все помнят со школы про стены туалета и наши поэтические потуги. Так что умные оставляют стихи в мысленных тетрадях, а другие, совсем неумные, делятся ими в интернете.
