— Я начал новую жизнь. Абсолютно новую, — заявил Игорь, одергивая футболку, которая в этом одёргивании не нуждалась.
Руки, что ли, вытер мокрые? Лучше бы забрал у меня сумку. В натопленной до невозможного квартире нужно быстрее избавиться от пуховика, шарфа, шапки и ботинок на рифленой подошве. Ноябрь, не лето! Нос красный. Почти шмыгаю.
— Чай?
Я мотнула головой. Мне хотелось подстричь его и уйти. Я совершенно не вписывалась в европейский интерьер старого кирпичного дома. Была в нем ярким пятном. А он… Только длинные волосы делали его не таким, как все. А через полчаса он станет обыкновенным. И зачем мне это чудо?
— Я на работе не пью, — выдала я с улыбкой.
Опасливой, вымученной.
— А я и не предлагаю тебе в чай коньяк.
— Ну, ты меня понял. Я хочу сначала подстричь тебя. Можно мне руки погреть под горячей водой?
— Может, на горячей чашке лучше?
— Нет.
Я шмыгнула. Совсем по-детски. Впрочем, если судить по фоткам того времени, я не очень-то и повзрослела за те два года, которые мы с ним не виделись. А он… Даже в футболке выглядел достаточно взрослым. Если бы я, наверное, увидела его в деловом костюме, как в последующие встречи, у меня бы рука с ножницами на него не поднялась.
— Ты волосы когда мыл?
— Утром.
— С кондиционером?
Он снова кивнул.
— Дай потрогать…
Вот, что я такое сказала — хоть бы фразу иначе построила: дай проверю… Качество исходного материала.
Нет же, потрогать… Дай потрогаю твои волосы, потому что мечтала об этом столько лет!
И я трогала их, слишком долго, и никак не могла оторваться…
— Хороший парик получится! — вспыхнула, вернув себя наконец на спираль времени.
Даже шаг в сторону сделала.
— Думаю, я легко их расчешу…
— Куда мне лучше сесть?
Я оглянулась — стерильный бокс, черти бы тут натоптали! Но натоптала пока только рыжая чертовка.
— Давай на всякий случай пойдем в ванную.
Теперь это было одно помещение, иначе бы не хватило места на стиралку и душевую кабинку. Ванны не осталось, а стиральной доски и подавно, чтобы тазик поставить. Вот как бы я ему сейчас голову мыла? В раковине? Раковина не раковина, а столик с белой чашей меньше тазика. Ужас! Как тут жить-то можно!
Я испугалась, что забрызгаю все кругом, пока мою руки. Боялась, потому что увидела в зеркале, как Игорь стянул с себя футболку. Пупок… Втянутый… У меня уже тоже… На его худом подтянутом теле темная поросль. Она тут и была или появилась с возрастом? Тело Максима было абсолютно чистым, ну он и младше Игоря на три года…
— Я только чистую одел, жалко… — сказал Знаменев, вместо «чего смотришь».
— У меня накидка есть, — ответила я все еще его отражению.
— И что? Все равно в душ. Не пачкай ее. Все равно пылесосить.
— Она не пачкается…
Только мысли пачкаются и очень сильно. Я снова — еще с большей обидой на себя дурную, пожалела о связи с Максимом.
— Как скажешь.
Он улыбнулся, точно прочитал мои мысли, и бросил футболку на батарею, где сохли полотенца. Взял из угла кресло и придвинул к раковине. Я бы дорого дала сесть сейчас в него сама, потому что коленки дрожали. Сейчас и рука дрогнет. И работа четырех лет коту под хвост… Нужно сделать хвостики, тоненькие, как сказала мама…
— Он сам собирается парик носить, что ли? — спросила она меня с очевидной заинтересованностью неординарной личностью Знаменева.
Я не подумала скрывать от нее, к кому еду. Я вообще в то время ничего не скрывала от родственников.
Для начала расчесать волосы. Нет, для начала представить себе, что это манекен. Что это девушка, представить не получится. Я чуть не придушила Игоря, затягивая накидку вокруг его шеи. Она у него сухая — чего ему нервничать? Это мою нужно промокнуть — скажем, что шарф слишком теплый для ноября… Нет, это мальчик слишком близко от меня… Боже… Только бы Игорь не понял, ничего… И я нарочно дернула его за волосы, расчесывая.
