– И выходит посему, – заканчивал Тропицкий, – Василий Христофорович либо сам сбег, либо убит. Но об этом узнаем, когда караванщик ко мне в управу придет.
– Караванщика как величать?
Кубрин наконец-то оторвался взглядом от дачного дома и, взяв графин, разлил по фужерам ягодное вино.
– Документы как должны были передать тебе?
Уездный начальник пригубил вино.
– Халил. По договоренности ротмистр должен был… – Тропицкий слегка замялся, – убрать Халила и сам документ к вам на дачу доставить. А зашел только Халил и…
– И?
– И три верблюда.
– А почему три? – Кубрин тоже отпил из фужера. – Зачем ему для одного документа целых три верблюда?
– Прикрытие, – Тропицкий закинул ногу на ногу, – Асанов, опять же, страховался по дороге. Мало ли что.
– Дела!
– Дела! – повторил за Кубриным Тропицкий. – Дела-а…
– И как решать эти дела? – Степан Константинович вопросительно взглянул на Андрея Ивановича. – Ты вот сам говоришь, что вместо одного документа два вьюка привез бумаг.
– Во-первых, – Тропицкий зажал мизинец, – Кривца, помощника своего, за Халилом отправлю. Во-вторых, – он зажал сразу безымянный и указательный пальцы, – если Асанов и вправду сбег или убит, то выпытаю у Халила, где это случилось, ну и, в-третьих, разворошу вьюки, найду что треба.
Кубрин сжал биту так сильно, что костяшки пальцев побелели.
– А если затерялся документ в туркменских мешках? Зачем этого Халила убирать нужно было? Нельзя все по-нормальному делать? Привез, доставлен документ, караванщика на покой… А теперь, я уверен, ни от Халила ничего не узнаем, ни ротмистра нет! Ты, Андрей Иванович, не засиделся ли на своем месте? А?
Тропицкий выпрямился на стуле, хрустнул шеей.
– Считаете, не справляюсь с обязанностями? Воля ваша! Сегодня же рапорт на стол положу-с. Но, прошу заметить, доставка секретных документов не входит в обязанности уездного начальника! Город – да! Порядок в городе за мной. А вот игры шпионские, это увольте. Убийство Халила не моя прихоть, на нем настаивал ротмистр. С документом секретным я тоже не ознакомлен. Вы поручили найти способ доставки, я нашел. Как вы знаете, в долгу-с у вас, за помощь с лечением Матрены Павловны. Вы попросили, я отказать не мог. Но давить и шантажировать меня этим не дам!
– Будет! – миролюбиво ответил Кубрин. – Сгоряча! Полно, Андрей Иванович… Я же сказал, документы прибудут – никаких больше долговых тем. Да и Матрена Павловна, упокой господь ее душу, мне не чужая была, так что от чистого сердца тогда помогал. Жаль, конечно, что не помогло. – Не отпуская биту, он шепотом продолжил: – Ты пойми, – он прочертил битой у шеи, – вот где сидят эти бумаги. Там же, в столице, не слезут. Каждый день теребят по телеграфу. Ну как, Степан Константинович, ну что, Степан Константинович, ну когда, Степан Константинович… И это еще мягко давят. А бывает, что душить начинают. Как им откажешь? Вчера намекнули, не дашь ответ – с поставками муки можешь не торопиться. Про обещанный в Санкт-Петербурге торговый ряд с гостиницей тоже забудь. Каково? Ты думаешь, один за город печешься? А вот представь, что будет с городом, когда муку продавать не сможем да в столице ряды не получим? Кто в городе училища да театры строить будет? Эти? – Кубрин, не оборачиваясь, кивнул в сторону стоящих у бани купцов. – Эти да, эти настроят. Правда, в тех постройках кроме водки да требухи жареной ничего на продажу не будет. Так что, ты не серчай, я тоже в заложниках у ситуации. Бумагу найти надо. И передать ее от греха подальше в столицу. Согласен?
