Тропицкому не дал договорить стук в дверь. Хозяин кабинета не успел ответить, как дверь приоткрылась и в образовавшийся проем сначала просунулась нога в отлакированном до блеска штиблете, затем показался клетчатый твидовый пиджак, и в самом конце появилось бледное, с кудрявыми бакенбардами лицо, с носом, похожим на перезревшую трухлявую редиску.
– Господин Тропицкий! Добрый день! – произнес с акцентом человек. – Я сорри, прошу просчения… Вэксел купетц Эгоров… Вы заняты? Сорри… Тудэй… Сегодня вечером плэй…
Человек заметил стоящего у стены Халила.
– Сорри… – повторил он и закрыл за собой дверь.
Тропицкий взглянул на Халила и неожиданно рассмеялся, закрывая лицо ладонями. Смех Андрея Ивановича с каждой секундой становился все громче и громче, пока наконец не превратился в сплошной тихий хрип, а затем, перейдя в кашель, затих. Уездный начальник убрал ладони и расстегнул ворот, водя шеей по сторонам, как гусак, завидевший чужую стайку. Лицо его стало пунцовым, глаза превратились в мелкие щелочки, а набухшие веки, как лошадиные шоры, свисали над ними по бокам. На месте, где еще минуту назад перед Халилом сидел грозный и статный уездный начальник, оказался ярыжка, проснувшийся только что от глубокой пьянки.
– Видишь, брат, какое дело, – неожиданно произнес Тропицкий, – а вдруг и вправду этот Асанов сел с англичанами играть? А? И ты не врешь!
Халил вновь промолчал, не понимая, куда ведет разговор уездный начальник. То, что вошедший был англичанином, понятно по акценту и пиджаку. Кто в степной пыли твид наденет на улицу? Его же чистить потом полдня. Англичанин наденет, наш – нет.
– И в Спасске в загул ушел?
Тропицкий поднялся и, открыв окно, вылил из графина остатки воды на улицу. Затем достал из шкафа бутыль, перелил из нее в графин жидкость. По комнате сразу разнесся запах спиртного.
– Долго ли в загул уйти? Недолго. В карты заиграть тоже недолго. Но Асанов-то не Егоров и не Силин. Сколько труда стоило эти бумаги получить… и надо же, в карты сел играть. Или все-таки ты врешь?
Налив водку в стакан, Андрей Иванович молча выпил ее и снова налил из графина.
– Вот ты молчишь… а я думаешь не знаю, о чем думаешь? – задумчиво спросил он и сразу же ответил на свой вопрос: – Знаю! Думаешь, как расчет получить! Угадал? Ну… Халил… Угадал же? Как тебя по батюшке? Хабибулаевич ты вроде. Так вот, Халил Хабибулаевич. Я, как русский офицер, обещаю тебе, деньги ты все получишь. Но только после того, как я в Спасске найду Асанова. Поверю сейчас тебе на слово, что он в Спасске остался, и запрос туда дам на розыск! А за документами Кривца к тебе домой отправлю. Раз верблюды… Как там у вас с горой? Магомет идет сам! Я вот сегодня, значит, Магомет, а ты гора!
– Со мной что? – поинтересовался Халил.
– С тобой? – постучал костяшками пальцев по столу Тропицкий. – А что с тобой? Посидишь до новостей в остроге. Отпустить я тебя не могу. Поверить – поверил, а вот отпустить – по службе не дозволено. Верблюдов твоих не трогаю. Бумаги сами на повозке заберем. Ты, кстати, напиши расписку, чтоб твои отдали без ругани их. Жена вроде дома ждет. Как она? Хотя да… у вас же таких вопросов не задают. Какое, мол, тебе дело до моей жены? Так ведь!
– Так, – побагровел Халил.
– Ну, значит, и я не буду. Давай так! Сидишь тихо, не буянишь. Если твои слова подтвердятся, то я сразу тебя отпускаю, перед народом лично выйду и расскажу, что и почему. Хорошо?
