Да, понимание такого факта, превращалось в ледяной душ. Ушат – как говорится: был неприлично полон. И все же не остывая под ним, юноша не заметил или просто не придал должного значения: как какая-то вселившаяся сила, сперва порылась в нем: в мыслях и желаниях; а затем и в тощих карманах. Следовательно, не очень удивился, когда сам(!) – выбрав оттуда последнюю мелочь; своей левой безвольной передавал ее приставучей крючко-нособразной женщине. Он только успел отметить, еще больше походя на наружное платье – то есть мрачнея:
– Это последние деньги. А за новые картинки, обещали отдать в будущий четверг…
Ведь хотя парень и считался у знакомых не самым бедным; занимать ему больше не спешили: он нигде не учился; а следовательно, стабильной работы не получит: как рассчитается? В общем – вот так обиженный профессорами Академии искусств попал внутрь.
Вышеупомянутое искусство встречало прохладой. Застегнув свое жаркое – для улицы одеяние; становясь веселее, “шерстяной” с наслаждением принялся прогуливаться по нескончаемым залам; получая не только эстетическое, но и полноценное физическое удовлетворение. И так как внутреннее состояние теперь не перегревалось; а внешнее будоражило уже воспаленное воображение – масштаб былой власти Габсбургов завоевал очередного посетителя. Та грандиозность: от массивных колонн на входе и статуй под потолок, до огромных размеров самих обставленных комнат; все это подчеркивало величие над остальным миром.
Медленно – переходя в управляемый транс, юноша с жадностью проглатывал представленные экспонаты. Тем более, тут действительно было на что смотреть: роскошно-убранные – в смысле мебели помещения, оказались буквально заваленными предметами интерьера. Повыше их, сие великолепие дополнялось известными миру картинами; а довершали избранность, непрактичной дороговизны люстры, и над ними – расписные потолки.
Отмечая себе: что больше всего притягивают залы с живописью и античной лепкой, новый посетитель упрямо двигался дальше. Считали минуты… Мускулы, обнаженный торс и женские прелести – все эти застывшие боги, навязывали старинному зданию мощь и энергию ушедшей эпохи. Впрочем, самоучка это видел и раньше, считая промежуточным искусством – надеясь даже когда-то превзойти; но сейчас, видимо подбадриваемый изнутри, впитывался иным смыслом:
– Управлять и властвовать! Вот посыл мирового искусства.
Однако даже такие – бредовые идеи, требовали перерыва… Или по причине, что пеший отсчитал свои дневные физические возможности; или еще что-то. В общем, в голове снова возникала чужая речь:
– Ты устал. Отдохни. Тут можно: посмотри, сколько красивой мебели?!
И хотя ранее, возле любого – мало-мальски тут пригодного для сидения предмета, имелась соответствующая надпись: “Запрещено использовать по назначению”. Он увидел то, чего в принципе не могло быть: мягкую мебель без подобного. Путник присел. Но тотчас, на сей факт среагировала решительная смотрительница зала. К слову – заскучавшая, решила выговориться по полной:
– Здесь сидеть воспрещается! Это французский экспонат. Чему Вас только в школе учат?!
– А я не школьник, а студент, – повторил он то, что снова подсказывали на ушко.
– И на кого тебя учат, студент? – она еще вставила по-французски: “Etudiante”.
– Буду самым Великим, над всеми художниками, – оправдывался посетитель, осматриваясь и ища поблизости подкрепление – картины со вкусом.
