Дружный согласный гомон подтвердил правильность произнесённой речи. Баба Фёкла уходила победительницей, она не просто уговорила принять пришлых в деревню, но и убедила всех что они осядут здесь, став одними из местных, а значит, деревня не просто пополнится новыми людьми, но новой кровью, что дарует возможность выжить и не растворится в небытии.
Подойдя к своему дому, она принялась входить в свою ограду, когда заметила молодуху, что, уже поднявшись, собиралась пойти по воду, и даже отыскав коромысло, пыталась приладить его на плечо. Усмехнувшись, бабка Фёкла подошла, и таинственно поманив, подальше от дверей, стала говорить с мамой Ирой, на интересующую её тему:
– Ириш, дочка, ты как спала, как почивала?
– Да нормально Фёкла Гавриловна, а чего случилось то?
Фекла, ещё хитрее улыбнувшись, продолжила со словами:
– Я тут с обществом говорила, ну вот и порешили, вам дом аукнуть. Не смотри на меня так. Раньше то, как бывало, приезжает новая семья, коровушку кормилицу покупает, да и пускает вдоль домов, где значится место пустое да доброе, там она и ложится, там значится и дом ставить. А так как нету теперь в деревне мужиков, кто твому споможет? Он хоть и хозяин видать, да одному не скоро построится, будет. Домов брошенных много, да вот немного в которых жизнь аукнется. Вот значится женщины и помогут мне такой дом для вас сыскать, чтобы значится вас к землице матушке привязать. Али не согласна? Вродясь вчера говорила, что не на время приехала, вроде не на пересидку времени лихого, а навсегда. Иль старуха, что по глупости попутала?
Мама Ира, вздохнув и зардевшись, только и проговорила:
– Благодарю вас Фёкла Гавриловна за участие к моей семье. Уж и не знаю, как вас благодарить. Нет, не передумали мы, остаёмся на этой земле. Страна хоть и огромная, а нам к сердцу этот уголок приглянулся. Так и муж мой Слава считает. Только моя- то какая в этом роль? Я ж ваших обрядов не знаю, да и сама не крещенная.
– Это нечего дочка, всё поймёшь сама. Пойдём в дом пора семью кормить, а там как боги на душу положат.
Взобравшись на крыльцо и оглянувшись на топчущуюся Ирину, поправив чёрный платок, и пробормотала:
– Пошли дочка много дел сегодня. Оставь вёдра, будет, кому воды принести.
Войдя в избу она перво-наперво взяла в руки кувшин с парным молоком и добавив в него кусочек масла с кончика нового ножа, зашептала постукивая при этом по столу лезвием стальным:
– Ты, булатный нож, в огне закаленный, водой окроплённый. Чтобы внучки дети Божии были здоровы, чтобы легкие ихнии расправлялись, чтобы все болести миновались, пресеки их, разруби их, отчеркни их, отрежь от внучек детей Божих, их. Как с гуся вода, так с ребенков маих худоба.
Отложив в сторону нож, стальной, она не скрывая голоса встав посреди комнаты, стала говорить на всё туже крынку с молоком:
– Аз, внучки Сварожьи да Макоши матери, хочу просить за них, быть им похожею на сестриц Радуниц. От первой сестрицы беру люботу! От второй – красоту! От третьей – густой волос, от четвертой – звонкий голос, от пятой – руки нежные, от шестой – зубы белоснежные, от седьмой – ресницы черные, от восьмой – брови тонки, от девятой – очи жгучие, от десятой – нос востер, от одиннадцатой – алые уста, а как двенадцатая, станут сами! Гой!
Девочки что уже проснулись, смотрели с восторгом на действия бабки Фёклы, и с воплями слезая с печки, подскочили к ней с расспросами:
