2125 - страница 15

Верить… Где была сейчас эта вера, когда ее голос срывался от ужаса, умоляя о помощи с далекого, враждебного Марса? Что стало с той светлой, полной надежд девушкой? Во что превратил ее «Синтез», этот новый кумир человечества, которому она, очевидно, снова поверила, как когда-то поверила «Прометею»?

Эти воспоминания были мучительны. Они резко контрастировали с теми обрывками фраз, что он услышал из терминала: «контроль потерян…», «побочные эффекты… ужасные…», «здесь ад…». Чем ярче он вспоминал прежнюю Аню, тем сильнее ощущал весь кошмар ее нынешнего положения. И тем труднее ему было оставаться равнодушным, прятаться за стеной своей апатии. Это уже не была просто абстрактная угроза, не просто повторение его собственных травм. Это касалось конкретного человека, которого он знал, о котором, как он с удивлением для себя обнаружил, он все еще помнил и, возможно, даже беспокоился.

Не в силах больше выносить это бездействие, это мучительное пережевывание одних и тех же мыслей, Итан начал лихорадочно рыться в своих старых вещах. Где-то здесь, в этом хаосе коробок с деталями, старых дата-чипов и покрытых пылью папок, должны были остаться следы его прошлой жизни. Той жизни, где была и Аня.

Он сам не знал, что ищет. Может быть, какой-то старый протокол связи, который мог бы помочь ему связаться с ней? Или хотя бы какую-то информацию о марсианском проекте "Aethelred Dynamics", завалявшуюся в глубинах его архивов?

Его руки дрожали, перебирая хрупкие от времени распечатки, сдувая пыль с маркированных кристаллических носителей. Большинство из них были связаны с «Прометеем» – отчеты, диаграммы, результаты тестов. Он старался не задерживать на них взгляд, чтобы не спровоцировать новый приступ.

И вот, на самом дне одной из коробок, он наткнулся на небольшой, плоский дата-планшет старого образца. Тот самый, который он использовал для личных заметок и хранения не самых важных рабочих файлов во времена «Прометея». Он уже и забыл о его существовании. С сомнением повертев его в руках – батарея наверняка давно села – он все же подключил его к универсальному зарядному устройству.

К его удивлению, через несколько минут на тусклом экране планшета загорелся индикатор. Он включился. Итан открыл файловый менеджер. Большинство файлов были повреждены или не читались. Но один каталог, названный просто «Личное», открылся. А в нем – несколько старых фотографий.

И среди них – она. Аня. Гораздо моложе, конечно. Они стояли вместе с еще несколькими коллегами на фоне какого-то лабораторного оборудования. Аня улыбалась своей широкой, немного смущенной улыбкой, ее темные волосы были собраны в небрежный хвост, а в глазах светился тот самый неподдельный энтузиазм. Она выглядела такой живой, такой настоящей.

Итан долго смотрел на это изображение. Улыбающееся лицо Ани с фотографии и ее искаженный от ужаса голос из динамиков – эти два образа никак не хотели совмещаться в его сознании. Но именно это несоответствие, эта трагическая разница между «тогда» и «сейчас» окончательно пробила брешь в его защите.

Это больше не было просто эхом его собственного прошлого. Это была Аня. Человек, которого он знал. И этот человек был в беде. И, возможно, только он, Итан, мог понять, насколько серьезна эта беда, и что именно стоит за ее отчаянным, почти безнадежным криком о помощи.

Этот снимок из прошлого, такой яркий и настоящий, безжалостно подчеркивал весь ужас того искаженного, полного боли голоса, который все еще звучал в его ушах. Апатия, так долго бывшая его единственным щитом, давала все новые и новые трещины, и сквозь них просачивалось что-то давно забытое, почти похороненное – чувство ответственности, смешанное с острой, почти физической болью за другого человека.