И тут же, сквозь рев вентиляторов и треск статических разрядов, прорвался звук. Сначала это был просто белый шум, пронзительный и режущий слух. Потом в нем начали появляться какие-то обрывки, искаженные до неузнаваемости… Голос? Да, это был голос, женский, задыхающийся, полный такого неподдельного ужаса, что у Итана волосы встали дыбом.
– …не слу…йте их! – прорвалось сквозь помехи. – Это… обман… всё…
Экран терминала заполнился каскадом битых пикселей, искаженных изображений, которые тут же рассыпались, не успев сложиться во что-то осмысленное. Но голос, несмотря на чудовищные искажения, продолжал звучать, перемежаясь с длинными, мучительными паузами и всплесками статики.
– …контроль… контроль потерян! – Голос сорвался на крик, который тут же утонул в реве помех. – Они не… не говорят правду… о Марсе…
Марс. Это слово, как раскаленный гвоздь, вонзилось в сознание Итана. Он вцепился в края стола, не в силах отвести взгляд от экрана, не в силах перестать слушать этот кошмар, транслируемый из глубин космоса, из его собственного прошлого.
– …побочные эффекты… А-а-а! Ужасные… невыносимо… – снова крик, полный боли и отчаяния. – Лена… как Лена… всё повторяется…
Имя Лены, произнесенное этим искаженным, страдающим голосом, ударило Итана под дых. Это была Аня. Аня Рамирес. Его бывшая коллега, его протеже, та самая, которую он когда-то пытался отговорить от участия в слишком рискованных проектах. Та самая, чей смех он еще помнил.
– …они не знают, что делают… или знают… Боже, они знают! – Голос Ани дрожал, прерывался рыданиями. – Итан… если ты… слышишь… Помоги… прошу… здесь… ад… настоящий ад… "Этерред"… они…
Последние слова потонули в оглушительном всплеске помех. Экран терминала на мгновение вспыхнул ослепительно-белым светом, а затем погас. Вентиляторы, взвыв в последний раз, затихли. В комнате повисла оглушительная, звенящая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Итана и стуком его собственного сердца.
Он сидел, не шевелясь, глядя на мертвый экран. Руки его дрожали. Перед глазами все еще стояли вспышки света и хаос битых пикселей, а в ушах звучал искаженный, полный ужаса голос Ани.
Сообщение. Фрагментированное, изуродованное, но от этого не менее страшное. Оно прорвалось сквозь все барьеры, сквозь световые годы и слои корпоративной лжи, чтобы донести до него этот крик о помощи из марсианского ада.
Аня была там. И она была в беде. В такой же беде, в какой когда-то была Лена. В какой когда-то был он сам.
Отрицать это было уже невозможно. Призраки прошлого не просто вернулись – они привели с собой новый, еще более чудовищный кошмар. И этот кошмар носил имя «Синтез» и базировался на красной, пыльной планете, так далеко и одновременно так пугающе близко.
Итан медленно поднял голову. Ошеломление сменялось чем-то другим – холодным, тяжелым, как свинец. Это была не решимость героя, не жажда мести. Это было глухое, почти животное осознание того, что его хрупкий мир рухнул окончательно. И что он больше не может прятаться.
Тишина. Такая густая, что, казалось, ее можно было потрогать. Она давила на барабанные перепонки сильнее, чем только что отзвучавший рев умирающего терминала. Итан сидел неподвижно, словно превратившись в часть своего старого, застывшего во времени кресла. Экран был мертв, но образы – хаотичные, пугающие – продолжали плясать перед его глазами, отпечатавшись на сетчатке. А голос… голос Ани, искаженный, полный нечеловеческого страдания, все еще звучал в его ушах, въедаясь в мозг, как кислота.
