Я только киваю, и то осторожно, чтоб не выронить слезинки, которых уже много накопилось.
Папа настоял на том, чтобы отвезти меня в Москву на автомобиле. Специально арендовал вместительный джип, куда влез здоровенный чемодан, пара спортивных сумок, ноутбук и даже самокат.
– Да я бы на поезде нормально доехала, – ворчу перед тем, как сесть в машину.
– Ага, а как бы ты это тащила?
– Да взяла бы просто меньше вещей. Зачем мне столько?
Я оглядываю недовольно груду наваленного в багажнике.
– Все пригодится. Неизвестно, что там в общежитии есть и в каком состоянии, – мама скрещивает руки на груди, и папа закрывает заднюю дверцу.
Ох. Я даже не уверена, что у меня в комнате будет место, куда все это распихать. Ладно, если что, балласт выброшу.
– Нам пора, – говорит папа и подходит к маме, чтобы ее чмокнуть.
Она с самого утра не в настроении. Все дергает резко, роняет предметы, ругается.
– Вот что тебе так в Москву приспичило? – опять начинает. Все лето слышу одну и ту же шарманку.
Здесь тоже много качественных вузов. Есть интересные программы. Не надо жить в общаге. И не придется расставаться с друзьями. И семьей.
– Ма, – укоряю ее взглядом. Ну, договорились же вроде. Что опять?
– Ладно, ладно. Ты уже взрослая. Делай что хочешь. Не жалуйся только потом, как тебе там одиноко и тяжело.
Мама вздергивает подбородок.
– Мне жалуйся, – смеется папа.
Я первой иду на примирение и обнимаю маму крепко. Понимаю, что долго ее не увижу и даже по этому ворчанию буду скучать. Глаза слезятся. Мама быстро оттаивает и целует меня в голову, стискивая лопатки.
– Ох, Лерок. Люблю тебя, солнышко мое.
– И я тебя, мам. Не переживай. Все будет хорошо.
– Если не понравится, бросай все. Здесь будешь учиться. Учебу мы оплатим.
Папа активно кивает в поддержку.
– Вы ипотеку сначала закройте, – смеюсь и отлипаю от мамы, такой родной и теплой. Тут же хочется обратно под ее крыло, но жизнь должна течь в одном направлении. Это все-таки естественный процесс. Птенцы рано или поздно покидают родительское гнездо. Мое время настало. Не о чем жалеть.
Я машу маме рукой на прощание из окна автомобиля, пока мы не теряем ее из виду. Она так и смотрит нам вслед.
Ехать долго, но с папой не заскучаешь. Он рассказывает о том, как сам когда-то уезжал от родителей в Москву учиться, о своем студенчестве, всех при- и злоключениях, годах мытарства после, возврате в родной Новосибирск и о многом еще, просто так и не в тему.
В пути я успеваю насмеяться до боли в животе, поспать, пару раз поесть и даже пофилософствовать под музыку в стиле ретро.
На подъезде в Москву меня будит мамин звонок. Мы еще не доехали, а она уже переживает. Приходится ее в очередной раз успокаивать и обещать позвонить уже из общежития. Мама не забывает мне напомнить, что всегда есть возможность вернуться домой.
Ну, что за?
Вот Бархатовы Славу спокойно отпускали. Даже отец его ни в чем не упрекал. А моя, блин. Им с папой же даже лучше. Квартиру ведь они так и не купили. Я не буду мешать им наслаждаться друг другом. И свою личную жизнь буду здесь налаживать. Все в плюсе.
– Ну, маму тоже можно понять. Ты ведь единственный свет в ее окошке, – оправдывается папа.
– Хм, – я кошусь на него с ухмылкой. – По-моему, уже два года ее свет в окошке – это ты. А я так, лучик в форточке.
Он смеется, широко раскрыв рот.
– Разумеется, нет. Мама мне весь мозг за ночь выела о том, как страшно отпускать тебя одну, в целую Москву.
