— М-м, — с интересом тянет она, переводя, наконец, на меня взгляд, — серьёзно, Илья Глебович? А вот об этом всём вы мне когда планировали рассказать? — Маша показательно обводит рукой салон бизнес-джета.
— Сейчас и планировал. — Ладно, разговаривает, и слава богу, с остальным разберусь. — Маш, ну что я мог тебе сказать?
— Что вы внебрачный сын арабского шейха? — с издёвкой интересуется она, раздражённо отворачиваясь к иллюминатору, и не представляя, как я близок к тому, чтобы перетянуть одну вредную девочку к себе на колени. От этой мысли сводит всё, что только можно свести.
— Так, ладно, — выдохнув сквозь зубы, поднимаюсь я и заставляю подняться её.
— Что вы?..
— Для начала «ты». — Утянув её на стоящий тут же двухместный диван, я сажусь рядом. — И никаких больше Глебовичей. Мы договорились?
— А уже не знаю, — сердито морща нос, Маша похоже на злого ежа, так и хочется погладить. — Мы не договаривались, что притворяться я буду перед семейкой миллиардеров!
— Ма-а-аш. — Снова ноль реакции. — Ну, хорошо. — Чистый кайф сидеть рядом с ней и иметь право взять за руку просто потому, что хочется. — Глебова — девичья фамилия моей матери, я сменил паспорт после того, как в двадцать разругался с отцом и уехал на другой конец страны.
Перевернув её ладонь, большим пальцем я провожу по линии жизни, засматриваясь на тонкую кожу, под которой отчётливо видны вены, но Маша ужом выскальзывает из хватки, сложив руки на коленях.
— Внимательно слушаю, — отвлекает она меня от рассматривания её рук.
— А нечего слушать, — усмехнувшись, ловлю себя на мысли, каким восторгом захлебнулась бы Дана, узнав обо мне всю правду. И то, что Машеньку больше волнует мой обман, чем перелёт по стоимости двух её квартир, неожиданно греет душу. — В свидетельстве о рождении я Шестинский, отца зовут Глеб Ильич, маму Татьяна Михайловна. Родился 14 марта 1978 года в городе Усть-Илимске Иркутской области в семье инженера и учительницы.
Маша не верит, недовольно поджимает губы и хмурится.
— Это в Сибири такие большие пенсии? — Нервно запустив руку в волосы, она медленно выдыхает. — Послушайте, Илья Глебович… — спотыкается о мой взгляд, раздражённо прищуривается. — Вы… рассказать, что должна знать девушка, с которой живёшь пять лет?
— Три.
— Что? — сбивается она с настроя.
— А то, Машенька, что живём вместе мы с тобой последние три года, а знакомы четыре. — Прости, сладкая, но тем согласием ты развязала мне руки, которые сейчас очень сложно не распустить. — Признай, соблазнять первокурсницу это как-то совсем перебор.
— Пусть три, это не отменяет главного — я должна знать о вас… тебе всё.
Хочешь? Узнаешь, тем более что лететь нам ещё не меньше пяти часов. Многообещающих таких.
— Главное, что ты должна, — потянувшись, я снова захватываю её ладони, притягивая ближе к себе, — так это не дёргаться, Маш. Иначе наша конспирация покатится ко всем пустым множествам.
— Тогда рассказывай, Илья, и как можно подробнее.
Вау, вау, вау. Если Машенька так мстит, то я готов наслаждаться этим вечно. Потому что дерзко сверкающие огромные глаза, прогиб в пояснице и то ли злой, то ли многообещающий шёпот контузит меня от шеи до пояса. Так, что относительно рабочей остаётся только голова и… голова. Причём в нижней инициативы гораздо больше, чем в верхней.
С большим трудом прервав зрительный контакт, я встречаюсь взглядом с подготовленной Жанной, и та спешит к нам.
