***
Десять минут молчим, двадцать, на исходе двадцать шестой минуты меня добивает и, встав, я ухожу к Жанне. Милой и отзывчивой Жанне, которая в секунду даёт мне всё, что нужно. Хотя на самом деле лучше бы дала по башке. С размаха. Чугунной сковородкой. Чтобы мозги встали на место, прекратив потакать разошедшемуся либидо.
Ага, легко винить всё на собственное достоинство, которое, на минуточку, всю жизнь подчинялось как раз мозгу. Сбоило, конечно, временами, но настолько редко, что пересчитать случаи хватит пальцев на одной руке. Гораздо сложнее признать, наконец, что Машенька для меня сейчас всё равно, что Абелевская премия — манит, воодушевляет и не даёт спокойно спать. И всё это до такой степени, что разгон от взрослого мужика до пубертатного недоросля занимает 0,3 секунды при одном только взгляде на эти обалденные глазищи.
Ещё минута и дело сделано. Поблагодарив Жанну, я сажусь в кресло напротив Маши, положив перед ней простой лист А4.
А Маша не смотрит, Маша работает, щурясь без очков и отгородившись от меня ноутбуком с узнаваемым логотипом погрызенного яблока. Не новым, гораздо старее, чем её, ещё недавно флагманский, телефон, но по-настоящему производительным. Помню я эту модель, один из самых лучших моих ноутов. Был, пока Дана, в пылу страсти трёхлетней давности, не смахнула его на керамогранит.
Мою весёлую полуулыбку Машенька тоже не видит. Да, виноват. Да, не сдержался. Да, обещал и не выполнил. Каюсь по всем фронтам и оправдываюсь разве что возрастом — нейронные связи-то давно уже не те.
И потянуть бы время полёта, но на самом деле его всего ничего, учитывая предстоящий фронт работ. Рассказать ей и правда, надо многое, но о гораздо большем надо договориться. И желательно бы стоп-слово придумать, пока я настолько в себе. Нет, кидаться и насиловать не мой профиль, но… но клинит меня охрененно.
Может, подарить ей чугунную сковороду?
— Маш?
— Слушаю внимательно, — ровно отзываются мои тридцать три несчастья, не отрывая от монитора умного взгляда. Который сообразно печатающим пальчикам так и шныряет туда-сюда, туда-сюда.
Всё так плохо, что она решила домашку сделать? В то время как я, старпер придурочный, только о ней и думаю?
— Придумаем стоп-слово? — Зелёные глазищи зло вскидываются поверх ноута, а губы сжимаются в тонкую линию. — Зато всё твоё внимание теперь моё. Давай мириться?
Посверлив меня пару секунд раздражённым взглядом, она возвращается к работе. Или всё-таки учёбе?
— Маш, — потянувшись, аккуратно захлопываю крышку ноутбука, чтобы не задеть тонкие пальчики, — я серьёзно.
— Вы… — осекается она, скривившись, потому что не хуже меня понимает, чем грозит это её выканье. — Ты каждый раз серьёзный, только почему-то после, а не до.
Мне в глаза Маша не смотрит, предпочитая изучать обивку кресла за моим плечом. Снова прикушенная губа даже такому кретину, как я говорит, насколько ей некомфортно фамильярничать с преподом, но всё, что мне удаётся — тяжело сглотнуть вязкую слюну.
Становится настолько не смешно, что самое время задуматься о Виагре. Есть у неё антиподы? Так, чтобы с убийственно-противоположным действием.
— Держи. — Вместо всех возможных извинений я кладу на ноут тот самый лист, который любезно нашла Жанна. — Это обещание.
Наши взгляды встречаются всего на мгновение, но этого хватает, чтобы с силой сжать челюсти.
Она нервничает, она теряется, она раскаивается в своём согласии из-за одного-единственного кретина, которому помогает просто по доброте душевной. И вот это осознание, от каких именно проблем меня спасёт Машино присутствие, долбит по темечку лучше всякой сковородки.
