— Кофе.
Хочется добавить: «И чего-нибудь покрепче», но эта девочка пьянит и без допинга. Надеюсь, мама подготовит нам одну спальню, потому что выходные обещают быть очень весёлыми.
— Воду без газа, но с лимоном.
Кто бы знал, что робкая и неопытная Машенька так хорошо впишется в люксовый интерьер. Точно не я, когда сидел у неё на кухне и перебивал кофе совсем другие желания. Неплохой у Маши вышел спор, хоть ставка и заставляла всё ещё раздражённо скрежетать зубами.
Жанна оказывается оперативной и тихой, исчезнув так, словно её и не было.
В то время как Машенька, выпрямив спину, кажется, до хруста, как-то элегантно вытянув длинные ноги в обтягивающих джинсах, делает первый глоток своей воды. Видимо, кислой, потому что он получается слишком резким, но она не подаёт вида. Хотя, может, её просто нервирует мой полуадекватный взгляд.
— Каким образом инженер и учительница смогли позволить себе аренду частного самолёта? — Если бы не следил, не заметил бы, как дрогнула её ладонь перед тем, как вернуть бокал на подставку.
— Не поверишь, насколько просто. — Так, пора заканчивать с рассматриванием. Особенно наедине, на высоте десяти тысячи метров. Перестав думать о Машиных руках, я продолжаю: — Отец был инженером-нефтяником, одним из тех, кто обнаружил Верхнечонское месторождение, и одним из первых, доставших себе лицензию на использование недр. Остальное стало делом техники, так что теперь у него небольшая, но вполне себе успешная нефтедобывающая компания. Уже лет тридцать.
— Техники?! Вы… ты серьёзно? — Широко распахнутые глазищи, приоткрытые губы… так, сцепил руки и вспоминаешь об отце. Об отце, сказано, а не о вечернем тет-а-тет с Машенькой.
— Я серьёзно, Маш, начну тебя целовать за каждое новое выканье. — Классное наказание мне нравится.
— Пф, — фыркает она, думая, что в безопасности, — а понятия абьюз и шантаж вам знакомы?
Местами, так что зря ты, Красная Шапочка, связалась с этим Серым Волком.
Признаюсь, я мечтал об этом с позавчера, стоя под ледяным душем и уговаривая себя всеми возможными способами. Не помогло — ни тогда, ни сейчас.
Машенька даже пискнуть не успевает, как оказывается притянута к моей груди, а длинные ноги устраиваются поперёк моих колен. Удобно. Ещё один удар сердца и ладонь снова запутывается в шикарных светло-русых волосах, а вторая обхватывает тонкую талию. Цветочный аромат то ли шампуня, то ли парфюма мгновенно заполняет лёгкие и, парализованный всем этим спектром ощущений, я целую, наконец, Машеньку.
Без желания доказать свои несуществующие права или заставить её себя хотеть. Пусть последнее и неплохо, но все мысли выдувает на хрен, стоит коснуться её губ.
Неглубокий, практически невинный поцелуй один фиг замыкает меня от макушки до пальцев ног. Где-то там валяется предупреждение «Не влезай — убьёт», но какое там, если внезапная и безудержная тяга к этой девочке затянула меня по самое не хочу.
По её не хочу.
— Выкать ещё будем? — Отрезвлённый последней мыслью, выныриваю я из слишком короткого поцелуя, дыша, как после подводной стометровки.
Машу тоже пробивает, слабее, чем меня, но всё же. И она же, снова покрасневшая, но не сдавшаяся, окидывает меня нечитаемым взглядом, чтобы через несколько тяжёлых секунд подняться, прихватив ноут и свой бокал, и пересесть в, стоящее ко мне спиной, кресло. Гордо и молча.
Оставляя меня бултыхаться в болоте собственного кретинизма, в которое я радостно и с разбега прыгнул сам.
