— Привет, нет, не особо. — Зато мой раздражённый прищур Глебова вообще не волнует.
И этот… вторая ладонь которого ложится на мою талию, притягивает меня вплотную. Пользуясь тем, что я не могу ничего! Обе руки заняты, а разговор я бы не прекратила, даже если бы рядом оказался настоящий сибирский медведь, не то, что фиктивный жених.
— Как родственники? Соскучились? — тем временем живо интересуется Артур.
— Очень. — Вечернее знакомство было слишком показательным. — Встретили как родную.
И нет, я не обращаю внимания на то, что исполняет Глебов! Даже если он перекидывает волосы мне за спину. Даже если лёгкий поцелуй в шею заставляет покрыться мурашками меня всю. Даже если от того, как он прикусывает мочку уха, отказываются работать ноги.
Чтоб вас всех!
— Ну, классно, — радуется в это время Артур. Угу, очень. — Значит, не зря приехала.
— Очень не зря, — насмешливым шёпотом во второе ухо, отчего дурацкие мурашки идут на следующий заход.
— И как там, совсем холодно?
Очень, блин! Особенно когда Глебов, не отпуская руки, передислоцируется мне за спину, чтобы коснуться губами кожи и серией едва ощутимых поцелуев спуститься к основанию шеи. Но и на этом он не успокаивается, скользя губами по обнажённому плечу, ниже, до края кофты.
— По прилёте было -20, — чувствуя, как пересыхает в горле, отвечаю ему. — Артур, извини, меня зовут. Не могу сейчас говорить.
— Без проблем. Пиши, если вдруг что, — дружелюбно предлагает моя вечная влюблённость. Резко дёрнувшись, я разворачиваюсь к Глебову лицом.
— Я перезвоню тебе попозже, когда освобожусь, — отвечаю Артуру, глядя прямо в глаза фиктивному жениху, — ты не против?
— Звони, буду рад.
— Твоё «дело»? — насмешничает Глебов, стоит мне отвести телефон от уха.
— Без моего согласия? — Да, когда он вспоминает, что хочет меня, становится просто космос, но я здесь вообще не для этого.
— Маш, — Глебов забирает телефон из моей руки и бросает его на кровать, — вот здесь согласие как раз ни при чём. — Я хочу возразить, но он снова слишком близко, сначала большим пальцем легко оглаживает подбородок, а потом опять съезжает на оголённое плечо. — Мы тренируемся, иначе ты все эти дни будешь краснеть, смущаться и меня избегать. Так себе поведение для невесты.
— Значит, тренируемся?
Зря, ой зря! Но вместо логики у меня сейчас кисель, причём злой кисель, который требует мести. Именно поэтому пальцы свободной руки легко касаются тыльной стороны его ладони. Крыльями бабочки оглаживают жёсткие костяшки, поднимаются до запястья.
Отвлёкшись от занимательного зрелища, я вскидываю победный взгляд на Глебова, но какое там! Зря я это затеяла, но, может, так получится понять, что у него за тату?
Задержавшись на запястье, я останавливаюсь, пока не чувствую быстрый уверенный пульс в вене. Улыбнувшись сама себе, легко веду пальцами выше, ощущая, как напрягается мышца под моими прикосновениями. Вот и край светлого пуловера, из-под которого выглядывает тот злосчастный завиток.
Обхватив Глебовский локоть, я большим пальцем глажу часть, пока неизвестного мне, рисунка.
— Могу раздеться, — насмешливо предлагает Глебов на тон ниже, стоит мне приподнять рукав едва ли на миллиметр. — Или так далеко твоя тренировка не заходит?
Прикусив губу, поднимаю на него, сразу ставший смущённым, взгляд.
— Нас ждут на обед.
— Подождут, — совсем хрипло отзывается Глебов.
И я ничего не могу сделать, когда его большой палец вытягивает мою нижнюю губу из плена моих же зубов. И когда склоняется надо мной, прижимая ближе, тоже ничего не могу. И когда его язык лаской проходит по моему собственному укусу, всё, что я могу — прикрыть глаза и сдержать волнующее «Ах!»
