34 ступень - страница 18

После того, как мы научились дышать, нас ожидал следующий и главный шаг. Он заключался в том, что мы должны были попробовать заглушить собственные мысли и сосредоточиться на одной-единственной идее. «Это может быть приятное воспоминание из детства, любимый фильм, путешествие, в котором вы побывали с близкими, или даже лицо вашего супруга или близкого друга», – проинструктировал нас старец. «Если вдруг вы почувствуете, что из ваших глаз текут слезы, не стоит переживать или стыдиться. Таким способом вы отпускаете плохое, освобождая место для новых и светлых событий».

Сконцентрировавшись на собственном дыхании и пытаясь игнорировать Дори, я представлял в уме чистый белый лист. Множество мыслей, начиная тем, что будет на ужин и заканчивая осознанием того, что скорее всего по истечению моих небольших каникул, мне придется искать новое место работы, пытались вписать себя на него, и в ответ я направлял все имеющиеся усилия, чтобы построить высокие стены, оберегая воображаемую бумагу. Постепенно гул внутри моего сознания утих, и мне не осталось ничего иного, как прокручивать внутри себя то, что выбирал мой мозг. Я ощущал себя зрителем в кинотеатре, смотря фильм, на который только я мог купить билет. Только я мог купить билет на фильм, но в то же время не имел ни малейшего представления о его жанре, главных персонажах и возможной концовке. «Своеобразная лотерея для себя от себя же самого», – было последним, о чем я успел подумать перед тем, как на экране начала прокручиваться пленка.

Мне было десять или около того, недавно был мой день рождения, и родители купили мне новый велосипед, именно ту модель, о которой я мечтал. Был выходной, кажется, суббота, и я катался неподалеку от дома, наслаждаясь жарким июльским днем. Ты сидела сзади, и хоть я и не мог этого чувствовать, но точно знал, что ты держалась за мою талию, чтобы не упасть. Ты сказала, что это был самый красивый велосипед, который Ты когда-либо видела, и что Ты надеялась, что однажды Тебе купят такой же. Я рассказывал, почему я хотел именно эту модель, и пытался убедить Тебя, что Тебе непременно купят такой же велосипед или даже лучше. «Тогда, когда другие смогут Тебя увидеть», – сказал я. Мы с Тобой так заговорились, что я не заметил ветку на дороге и, не успев повернуть руль, упал. Я не столько переживал из-за велосипеда, сколько боялся, что Ты поранилась. Хоть я и не мог видеть Тебя, тогда я был убежден, что Ты могла чувствовать вещи не меньше меня. Ты не произнесла ни слова, но Ты и так всегда была сильнее и выносливее меня, потому что, увидев свое содранное колено и почувствовав острое жжение, я завыл, но все еще сдерживал слезы, потому что не хотел расплакаться перед Тобой. Ты спросила меня, в порядке ли я, и я ответил, что все было хорошо, «всего лишь небольшая царапина». Все еще сидя на дороге, я ощутил, как что-то прохладное обдало мое колено, и я знал, что это была Ты, потому что тогда был безветренный день и не колыхнулся ни один лист деревьев, аллеей выстроившихся вдоль моей улицы.

Я поблагодарил Тебя и услышал гудок велосипеда – это был мальчик, который жил по соседству. Он был на один класс старше меня, но выглядел намного взрослее. Видимо, я не заметил его сразу, потому что все еще продолжал разговаривать с Тобой. Повернувшись в его сторону, я увидел, как он крутил пальцем у виска, закатывая глаза и тихо посвистывая. «Патрик уже совсем того», – произнес он, вертя головой и едва смотря в мою сторону, после чего поехал дальше. Ты сказала мне, что он дурак и что не стоило обращать на него внимание, и это меня успокоило и придало силы для того, чтобы встать. Я увидел, как из дома выбежала моя мать, которая, судя по всему, увидела произошедшее, выглянув в окно. На ней был фартук, и я знал, что она готовила обед. Подбежав ко мне, она схватила меня за плечи, и я ощутил дрожь в ее руках. «Патрик, с тобой все в порядке?» – спросила она, тревожно рассматривая меня озабоченным взглядом. Я кивнул и, хромая, направился в сторону дома.