350 - страница 3

– Я совершу такой поступок, чтоб ты с полным правом могла назвать меня героем.

– А ты и есть наш герой.

Наверное, мать подумала, что, сказав «наш», Наргиз имела в виду ее и себя, но я понимал, кто подразумевается под этим «мы».

Мать засыпала меня вопросами. Это была уже не та измученная тоской по сыну женщина, которая встретила меня в дверях. Она снова была властной дочерью бека. Короткими ответами я старался уклониться от этой атаки: «Сначала бои были в Зангезуре, затем около трех месяцев в Карабахе», «Нет, ни одной царапины, клянусь Аллахом, мимо меня даже пуля не пролетала», «Ну кто меня может обидеть?», «Да, посылку получил, носки и варежки особенно пригодились» (не хватило смелости сказать, что варежки я отдал другому), «Не беспокойся, и еды у нас вдоволь, и одежды хватает», «Пока не знаем, может, после Новруза вернут обратно на место».

В конце концов, ее вопросы иссякли, и мать замолчала. Это означало, что пришел мой черед спрашивать.

– Утром приехали?

– Да. Уже сколько дней твоя жена проходу не дает: «Поедем в город, Агаали повидаем, праздник вместе встретим, парад посмотрим…». Не выдержала, поддалась на уговоры, собрала свой узелок.

Вот характер, никогда не признается, что и самой хотелось приехать.

– Дядя вечером с вокзала проводил. Сказал, позвонит Сафтару, чтобы нас встретили. Твоя жена просила, умоляла тебе не сообщать, говорит, что-то там тебе приготовила. Как это называется? Сюрприз? Да, сюрприз. А я всю ночь глаз не сомкнула от стука колес. Утром Сафтар встретил и привез сюда… И что у тебя за сюрприз, доченька?

Наргиз опустила голову и стала теребить концы кялагаи[11]. Я под столом легонько наступил ей на ногу, быстро сменил тему разговора:

– Дядя как? Ничего мне не передал?

– Нет, сказал, что вы иногда по телефону говорите. Дядя, слава всевышнему, хорошо себя чувствует. Бойкий еще, несмотря на свои пятьдесят пять. Но вот у бедняги жена по-прежнему тяжело болеет, сколько лет он ее на лечение возит, а толку никакого. Он и сам хотел приехать. Но решила, что я еду, ему пришлось с женой остаться. Сынок, ты меня слышишь? О чем думаешь?

Снова пришлось сменить тему.

– А Сафтар муаллим где? – спросил я, оглядываясь по сторонам, как будто хозяин дома сейчас выйдет из-за шкафа.

– Детей взял в школу, Новруз празднуют. Придут скоро. Ты лучше скажи, твои мысли где витают? Вроде спрашиваешь, а ответа не слушаешь?

Мать бросила короткий взгляд на невестку (Наргиз, зардевшись, отвернулась) и поднялась из-за стола:

– Пойду, прилягу. У меня после поезда голова гудит. Не могла уснуть, не увидев тебя. А ты умойся, потом, если хотите, пойдите погуляйте. На улице настоящая весна. И жене твоей не помешает: на воздухе надо больше бывать.

Мы молча вышли из дома, перешли дорогу. Минуту назад нам так хотелось остаться наедине, а теперь не могли найти слов, чтоб поговорить.

В Сухом саду[12], окруженном гостиницами, чайханами и ресторанами, кипела жизнь. Все еще ощущалось приподнятое настроение после парада. Я был в военном мундире. Многие прохожие, совершенно незнакомые люди, почтительно здоровались. Наргиз с неприкрытой гордостью взяла меня под руку:

– Представляю, как со стороны забавно смотрится бравый офицер, идущий под руку с беременной женщиной.

– Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что, видать, нарушила твои планы, раз ты так хмуришься. Если б я не приехала, нашел бы кого-нибудь, как эти, и настроение было бы хорошее.