Восьмой подвиг грейдерщика – неравный бой в подворотне с безжалостным и жестоким гопником Василиском, вооружённым металлическим рожком для обуви. Гопник Василиск тоже был завсегдатаем рюмочной, но желательным лицом там не был, потому как воровал рюмки, дабы пользоваться оными на чердаках и в подвалах. С того времени, как Дионис, хозяин рюмочной, объявил гопника Василиска персоной non grata, последний поклялся печенью собутыльника Аристофана отбить клиентуру питейного заведения. Вернее, отбить у клиентуры внутренние органы. О! Это был славный бой, победителем из которого, разумеется, вышел грейдерщик. А иначе не видать нам ни фронтона, ни барельефа с восьмой рюмкой.
Девятый подвиг грейдерщика – покорение седьмого этажа. Подъём осложнялся следующим обстоятельством: юный хулиган по прозвищу Локи со своими приспешниками, изгнанными из ночного клуба Вальхалла за употребление и распространение нейростимуляторов, сжёг все кнопки вызова лифтов. И сам лифт тоже вывел из строя. Грейдерщик хотел изобразить омерзительную рожу хулигана с кнопками лифта вместо глаз, чтобы возникало желание ткнуть в них пальцами, но решил не нарушать общего концепта. Поэтому здесь и далее – сплошные рюмки.
Десятый подвиг грейдерщика совершён утром в состоянии наидичайшего похмелья. С головой, болевшей от алкогольной интоксикации и металлического рожка для обуви, которым он пытался удалить с физиономии двухдневную щетину.
Чтобы совершить одиннадцатый подвиг, грейдерщик положил в авоську бутыль с рюмками и проследовал в клозет, где был напуган запертой в нём собакой так, что авоська неконтролируемым взмахом руки была отправлена в полёт через форточку. А ягодицы грейдерщика вновь оказались искусанными собакой, которую вновь изолировали в клозете.
Последний подвиг почтенный грейдерщик совершил, бросившись за авоськой с бутылью и рюмками в сопло снегоуборочного комбайна.
Люди приходили, охали-ахали, приводили детей из детских садов и домов, печатали в газетах статьи с цветными фотографическими карточками, проводили государственные праздники с массовыми гуляньями и кулачными боями, оппозиционные митинги с призывами отменить одни праздники и назначить другие, а полицейские с дубинками разгоняли митингующих.
Экологи-велосипедисты рассуждали о том, как следует уничтожать химические заводы, чтобы на их месте построить собачьи приюты. По ночам у дома грейдерщика забивали стрелку торговцы с черного нефтяного рынка, строя планы по уничтожению несносных экологов.
Монументальное строение стали включать в свои программы экскурсионные бюро. Вокруг стройки разбили парк с каруселями, поставили пивнушки, модные бутики с коллекциями французских кутюрье и гипермаркет.
Дошла народная молва о чуде расчудесном до самого главного архитектора, обладателя всевозможных наград, регалий, званий, признанного гения, лауреата всех на свете архитектурных конкурсов и почетного гостя европейских столиц. Затопал ногами, замахал руками, забыл важные дела, собрал чемоданы и помчался в захудалый городок, чтобы поставить на место зарвавшегося выскочку. Больно уж задел его самолюбие тот факт, что какой-то пьяница без образований и надлежащих дипломов сумел построить нечто, чем восхищаются и гордятся.
Приехал, значит, выскочил из автомобиля и давай бегать кругом, прикладывая и расставляя где ни попадя ватерпасы, гироскопы, оптиметры, транспортиры и угломеры. Даже приволок зачем-то секстант. Измерял, изучал, записывал в тетрадку, а как все перемерил – вызвал к себе опухшего, маловменяемого грейдерщика. И сказал:
