»
«Захотел сбежать и спастись в одиночестве? Ну уж нет! Сдохнешь как собака вместе с нами!»
«Как же мне страшно умирать! Я – священник, отправленный на смерть вместе с другими невинными людьми по воле Господа нашего.
Я – простой человек: люблю сладко спать до обеда и разглядывать снимки обнажённых девушек. Но сейчас от страха моё сердце рвётся на части, а коленки дрожат, будто у чёрта от запаха ладана. При звуке каждого имени из списка я вздрагиваю и, прости, Боже, утешаюсь гнилой радостью: вызвали не меня. Мне отчаянно хочется плакать и бежать туда, где можно спрятаться и выжить!
Я вспомнил, как шёл на смерть наш Господь Иисус Христос. По окончанию Тайной вечери он пошёл в Гефсиманский сад, где через несколько часов его схватили стражники.
Зная, что Ему предстоит претерпеть страшные мучения от злых людей, Иисус начал ужасаться и тосковать, после чего сказал ученикам: «Душа Моя скорбит смертельно, побудьте здесь и бодрствуйте». После этого Он пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей и говорил: «Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты».
Читая Библию, я много раз бездумно пролистывал эти строки и только сейчас понял их смысл – а ведь в тот момент Иисус чувствовал такой же страх, как и мы в эту минуту.
Любой из нас здесь, включая меня, слабого и ничтожного труса, пойдёт на всё, дабы спастись. Если бы Иисус призвал на помощь Своего Отца, то муки Его сразу бы закончились: «…или думаешь, что Я не могу воззвать к Отцу Моему, и Он не пошлёт Мне на помощь больше двенадцати легионов ангелов?»
Почему же Иисус остался страдать? Ведь только так Он мог понять людей, которых несправедливо обвинили в преступлении и повели на смерть, а ведь это самое страшное в жизни человека:
«Около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?»
Почему же Господь отдал Сына Своего? Ведь только так Он мог понять отца, потерявшего единственного ребёнка. А ведь это – страшнее самого страшного.
Вдумайтесь в эти слова: наш Бог страдал. Иисус Христос добровольно, по собственному желанию, разделил смертные муки с теми, кто отрёкся от Него не единожды и не трижды, а сотни тысяч раз! Я вопрошаю: есть ли любовь в мире больше этой?
Возрадуйтесь духом, мои товарищи по несчастью! Тела наши смертны, а души вечны, если мы покоримся воле Господа нашего. Как говорил Фёдор Достоевский на Семёновском плацу, ожидая казни: «Nous serons avec le Christ»2. Аминь.
Пресвитер Пётр.»
Следующая запись будет последней. Читая эти строки, я в бессильной ярости глотаю слёзы, ведь кроме этой жалкой статьи я ничего не могу сделать для своей семьи.
«Скоро я умру. Я люблю жизнь, но мне не страшно её терять в отличие от того, кто сейчас находится рядом со мной. Ведь со мной умрёт и двенадцатилетний сынишка, до боли вцепившийся в мою левую руку. Я слышу, как быстро стучит его маленькое, поражённое страхом, пока ещё горячее и живое сердечко.
Кто знает, каким бы Ваня стал, если бы не такое настоящее… Думаю, высоким и обаятельным юношей, прогуливающим уроки в парке вместе с какой-нибудь красивой девушкой.
В юности мне посчастливилось встретиться с самым хорошим и заботливым человеком в мире. После обмена кольцами он поцеловал меня, затем поднял, словно принцессу.
Я пыталась спрыгнуть на землю, забавно дёргая ногами, а он громко смеялся и крепко прижимал к себе. И все остальные гости на свадьбе тоже смеялись. А я была готова умереть от радости. Я тогда ещё подумала: «Насколько же ты нежный, Гриша…».
