39-й роковой - страница 74

Он подошёл к столу, поднял листок и прочитал:

«Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также Словакии, правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости и принципу самоопределения народов. По мнению Советского правительства действия Германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность, нарушили политическую устойчивость в Средней Европе, увеличили элементы ещё ранее созданного в Европе состояния тревоги и нанесли новый удар чувству безопасности народов…»

– Текст опубликуйте в «Известиях».

– Я с вами согласен. А как быть с нашим полпредством в бывшей Чехословакии?

– Жду ваших предложений.

Вопрос о полпредстве пока подождёт. А теперь на утреннем заседании начинается доклад товарища Жданова об изменениях в Уставе ВКП (б), может быть, самый важный на съезде. Партия наконец из партии революционной, партии рабочего класса должна стать партией мирного строительства, партией общенародной. Для достижения этой многознаменательной цели предлагается упразднить приём в партию по категориям, то есть по принципу классового деления на рабочих, крестьян и государственных служащих, когда предпочтение отдавалось рабочим, и установить единые права для всех категорий советских граждан, как это закреплено в Конституции. Далее, Жданов предлагает упразднить кооптацию во время выборов в руководящие органы партии и голосование списками, отныне во всех случаях выборы должны стать персональными и при тайном голосовании, тоже в соответствии с Конституцией.

Он всегда, и всегда с болью, помнит, с каким напряжением всех его сил, какими уступками, какими жестокими жертвами членам ЦК, членам Политбюро он сохранил в Конституции статью о тайном голосовании, даже в Политбюро он был тогда в меньшинстве. На этот раз вопрос о тайном голосовании в партии он выносит на съезд. Чем порадуют его делегаты? Многих из тех, кто его жертвы принял, теперь уже нет, многих, однако не всех. Одни известны ему, другие таятся, молчат и, видимо, будут молчать, долго ли? до какого удобного случая? Люди трусоватые, подлые, заливаются соловьями, славят товарища Сталина, но что готовят ему за кулисами? Что?

Жданова, похоже, не тревожат сомнения. Жданов несколько напряжённым, возвышенным тоном продолжает перечислять. Массовые чистки отменяются, что должно служить гарантией от массовых репрессий. Чтобы окончательно выполоть из Устава малейшие признаки революционности и максимализма, предлагается больше не требовать от вступающих в партию досконального знания Устава и Программы партии, то есть прежде всего глубокого изучения марксистко-ленинской науки о социалистической революции, а лишь признания их. Но этого мало. Партия должна не только стать общенародной, партией мирного строительства. Партия должна отделиться от государства. Вернее, государство должно отделиться от партии.

Занятый своими мыслями, он слушает в пол-уха и вздрагивает. Здесь самый запутанный, самый сложный и самый главный узел проблем. Он с тревогой, однако без удивления наблюдает, как руководители партии легко, без зазрения совести превращаются в бюрократов, в касту неприкасаемых, которой и море по колено, и не писан закон, и право дано на любой произвол, единственно потому, что в кармане партийный билет и, конечно, наган. Он тревожится потому, что с торжеством этой касты погибнет социализм, погибнет Советская власть. Он не удивляется, потому что превращения этого рода вполне объяснимы марксистской теорией. В чём тут дело? Дело тут в том, что рост производительных сил, изменение производственных отношений, даже победа социализма не предполагают автоматической перемены сознания. Напротив, с неизбежностью естественнонаучных законов сознание всегда отстаёт не менее чем на два, а то и на три поколения от роста производительных сил, от изменения общественных отношений. Общественное воспитание, правильно поставленное, может тут кое-что изменить, однако отменить естественнонаучный закон невозможно. Тут нужны иные, для него вполне очевидные меры. Руководящие органы партии необходимо лишить права вмешиваться в дела производства и государства. Пусть они занимаются агитацией и пропагандой, пусть развивают теорию дальше, ибо без обогащения теории новыми положениями движение общества вперёд невозможно. Да кто же из этой касты неприкасаемых способен не то что заниматься теорией, а хотя бы пропагандировать уже принятые решения партия? Почти что никто. Им придётся уйти, уступить место другим. Беда именно в том, что в этот узел завязаны маленькие, пошленькие, эгоистические интересики многих людей, которые нынче всё, а завтра, разделись государство и партия, станут ничем. Кто согласится на это? А если и согласится из трусости, кто примирится?