Погода бравая, а матуш истомилась,
устала, бедная, в постах и маяте,
копытит боль ее виски в сединах,
и замерла молитва в пустоте.
По Белгородскому каналу лызнут лодки.
Смолой пригретой и травой дышу.
Проходят чопорно от деверей молодки,
и струи шепчут слухи камышу.
Гуляют люди водами и кладкой,
и чистотел расцвел вдоль берегов,
целует девочка большой тюльпан украдкой,
и даль течет за цепью облаков.
Так много завязи, земля в садах укрыта,
сирени россыпи, забор вьюнком обвит.
Чужой не входит, опасаясь мыта,
а к переменам следоход забыт.
Вон дедко плачет, юность вспоминая.
Таким же старым может буду я
когда-нибудь. В шальном угарном мае
во мне очнутся милые края.
И мирный плес, и ивы повивальник,
тепло небес и холодок ветров
мне вспомнятся среди чужбины дальней,
и я признать в ней родину готов.
