4 | Последнее - страница 7



потому что его не понять, перемать,
завтра будет опять —
даже, если не спать…
мы живём очень мало – сейчас,
ход истории – он не для нас,
растворись, остаканься, проснись —
в настоящем рождается мысль,
в настоящем – душа,
в остальном – ни шиша…
октябрь 2013

Jin&tonic

я добавляю
к тонику джина,
лайм отжимаю:
славная мина
от суеты и ненужных забот,
чуть только выпил – сразу не тот,
сразу мечты и слова потекли,
я отрываюсь от грешной Земли,
с каждым глотком —
выше и выше,
вон полнолуния мертвенный ком
чуть зацепился за плоские крыши,
дальше – планеты,
как их там звать?
счастья приметы
не сосчитать…
что ж вы? – прощайте,
в мыслях прибой,
строчки на сайте,
муза со мной…
ноябрь 2013

виски

доброе виски пахнет болотом,
пахнет туманом, гарью и пόтом,
в сумерках пьётся, полночью бродит
по звонким стаканам и колобродит
доброе виски из хересных бочек,
перед камином, рождественской ночью,
в клубных мечтаньях прокуренной трубки,
в клубных собраньях, под запахи утки
доброе виски – добрые люди,
за добрым бокалом никто не осудит,
всё выразительней утром похмелье,
всё благородней и значимей зелье
декабрь 2013

Из разных углов

Подготавливая «Пополняемое собрание сочинений» -2011, я из разных углов достал и высыпал горсть этих, кажется, нигде не опубликованных стихов.

Короткие рифмованные и нерифмованные строчки

Новогодние хокку
один, все спят,
в новогодней луже застряла
мнимолетность
где-то далеко
бамбук в снегах шепнул
про бренность бытия
блюз снежинок
мне напоминает
о близкой смерти
все только промельк —
эти горы, города,
мое дыханье
цветы в ночном окне
не просыпаются, устало
бредут по небу мысли

Зимой на панели

Снег идет как эмиссия денег,
хрустит и пахнет свежими банкнотами.
«Шла бы ты домой, престипома» —
говорит Дездемоне Пенелопа,
панельной соседке своей.
Хоп, хей хоп, хари кришна!
Из беспартийных я выбыл
по возрасту. Из демократов —
за секс, за разбазариванье
попусту хилых, но шустрых спермов
на всякую неродящую прорву.
Э, ге, гей, хари кришна!
И я люблю все уходящее,
пропавшее и проходимцев.
Сквозь сон мне «Сони»
сны наяривает – чуть-чуть светлей,
чуть-чуть чудней положенного.
Хрясь меж глаз, хари кришна!
Кто-то честен и сочиняет
судьбу как биографию в книге.
Я в суровом полночном бреду
бреду – а куда? сам не знаю.
Но все же бреду.
Вон кто-то с горочки спустился, хари кришна!
все еще Беляево, 31 декабря 1994 года за два часа до 1995 года
я скоро уеду в эмиграцию

Скороговорка

Я во краю,
я на краю,
не верую
и верую.
Я пропаду
и припаду:
Господи, помилуй!
Господи, помилуй!
Господи, помилуй!
И нет вестей,
ведомостей,
включений,
исключений —
я в миражах
смущения:
Господи, помилуй!
Господи, помилуй!
Господи, помилуй!
Я так устал,
я так упал,
оплыл, заплыл,
зашел, ушел,
истоками
исторгнутый:
Господи, помилуй!
Господи, помилуй!
Господи, помилуй!
Ничто не сметь,
и даже смерть
ни выбирать,
ни призывать,
но лишь терпеть
и плеть и твердь:
Господи, помилуй!
Господи, помилуй!
Господи, помилуй!
25 января 1995 года, на перегоне «Третьяковская-Новые Черемушки», в Татьянин день

Имения места

Я сяду в брюссельский вагон,
в купэ одинокого пьянства.
Простого застолья убранство:
коньяк, два лимона, немного миног,
салат из омаров, спаржа и бекон,
и первая рюмка – за прах с наших ног.
Ты в дверь постучишься: «к Вам можно?»
– «в чем дело?» – «маслины, а я вот одна»
взаимо-условных приветствий волна —
все те же уловки знакомства
в российском обряде дорожном
– любви с небольшим вероломством.
Мы будем полночи кутить,
полночи рассказывать сказки