48 минут, чтобы забыть. Интенция - страница 10

— Круто, — пожал плечами Шон и, поставив сумку с вещами на пол, присел на свою кровать.

Он окинул взглядом казарму, остановившись на свисающем крае одеяла Арта, и повел бровью.

— И что, вам так позволяют? — кивнул он на его как попало заправленную постель.

— Пока да, — пожал плечами я.

— Странно. Я был наслышан об этом месте другого.

— И чего именно?

— Про высокий уровень армейской подготовки и дисциплины. Что основные принципы учащихся Эдмундса: собранность, настойчивость и непоколебимость духа.

— Это все точно не про Арта, — рассмеялся я и тут же выдохнул от боли, схватившись за бок. — Да и вряд ли хоть про кого-то из нас. А тебя, вижу, прикалывает вся эта военная тема.

Лицо Шона приобрело странную серьезность.

— У нас в семье все мужчины военные.

— Понятно. — Я встал, поморщился, словно проглотил лимон, застегнул воротник рубашки и поплелся по проходу, как приговоренный к казни, уж никак не тот, кем описал меня Арт. И без того удивленные глаза Шона превратились в пятаки. — Приятно познакомиться, Рид. Я рад, что впредь мне будет с кем соревноваться.

***

К зиме всех уже мутило от необходимости бегать на холодном ветру, и к вящей радости каждого занятия перенесли в зал. Мои навыки с каждым месяцем значительно улучшались. У меня не было таланта. Зато была напористость, ненависть и неутомимый старший брат.

Пока остальные делали первые робкие шаги, как младенцы, гуляя под стол и постоянно спотыкаясь, я экстерном проходил военную программу, перепрыгивая через несколько классов разом. Джесс натаскивал меня технически, часами тренировал до полного исступления, обучая не просто оценивать цель, видеть ее на уровне инстинкта. С тех пор я больше ни разу не промахивался. Пистолет стал продолжением моей руки, как и нож через пару лет.

Было забавно наблюдать, как у некоторых автомат выскальзывал из рук, как бил прикладом в плечо, опрокидывая на спину. Мы же так и продолжали тренироваться с братом в старом спортивном зале в заброшенной части замка.

— От подъёма руки до выстрела не более пятнадцати секунд! — произнес Джесс, пока я с точностью исполнял его команды. — Грубо наводишь на цель, пока поднимаешь руку, потом задерживаешь дыхание на полувдохе. Замри!

Он пересек комнату и поправил мою руку.

— Смотри, Ник, — сказал он, — эту ошибку совершают многие. Если мишень не находится ровно в прорези целика, то выравнивать ее нужно легким смещением головы, а не поворотом кисти.

— Почему?

— Пуля отклонится в сторону за кистью, и ты не выбьешь центр. Запомнил?

Я кивнул и тут же для закрепления повторил движение сначала.

— Джесс, я научил Арта тому, что ты мне показал на прошлой неделе, у него тоже получилось, — поделился я с энтузиазмом.

— Не стоило, — строго ответил брат.

— Почему? Если ты переживаешь, что он выдаст, то можешь быть спокоен. В нем я на сто процентов уверен.

— Дело не в том, Ник. Полковник в курсе, что я помогаю тебе, — ответил он. — Было бы слишком рискованно заниматься здесь без его личного разрешения. Просто мы отличаемся от них.

— От кого от них?

— От всех остальных.

— А как же мои друзья? — спросил я.

— Друзья сегодня есть, завтра нет. Можешь мне поверить. Семья — вот главное. У тебя есть я, больше тебе никто не нужен.

Я посмотрел на брата, так и не опуская руку с зажатым в ней учебным оружием. Я не мог не заметить, что Джесс изменился. Да, он и раньше стремился быть лучше остальных, но Эдмундс развил эту страсть до такой степени, что жажда лидерства в его глазах иногда пугала. Помню, уезжая, он обещал мне, что когда встретимся, все будет как раньше, но я знал, это не так, и видел: в глубине души он тоже это знает. Но винить его я не мог. Это же Джесс, мой брат. Тот, кто всегда делал то, что должен, а не то, что хочется. Готовый пожертвовать всем за меня. Разве я мог усомниться в нем или осуждать, если у него и в мыслях не было сомневаться во мне? И я старался его не подвести. Если брат сказал стать лучшим, я безоговорочно решил им стать.