48 минут, чтобы забыть. Интенция - страница 37

— Эй, — рассмеялся я, закрываясь рукой, — чистосердечное признание смягчает наказание. Я не специально. Мы с Артом поспорили, а пари — дело святое, ты ж понимаешь.

— Ага, зашить мне рукава и штанины парашютными нитками — такая дичь только в голову Кавано могла взбрести. Придурки! — покачав головой, процедил он.

— Означает ли это, что ты тоже вспомнил Эдмундс? — прищурившись, спросил я.

— Пару дней назад, пока ты в больничке отлеживался, — ответил он. — Похоже, только на нас двоих сыворотка как-то иначе действует. Если раньше в голове был чистый лист, то теперь моя память исчезает лет с тринадцати примерно.

— Как и у меня.

— Думаешь, стоит обсудить с «командиром»? — изобразил я кавычки в воздухе, имея ввиду Джесса.

— Больше вони будет, если в лаборатории узнают. — Тай замолчал и спустя пару минут добавил: — Некоторые вещи лучше было бы не вспоминать, правда?

У меня перед глазами начала разворачиваться отправленная напарником история. Поливало как из ведра, так что одежда висела тяжелыми, насквозь промокшими пластами. Его отряд, тяжело дыша и по колено в грязи, наворачивал очередной круг. С волос и подбородков текли ручьи, а в ботинках хлюпала вода, поэтому они противно скрипели. Каждый раз, когда отряд пробегал мимо старшины, тот спрашивал: «Ну что, еще жалобы есть?» Дальше история обрывалась, да и рассказывать необходимости уже не было.

Попробуй высказать что-то, сразу повесят ярлык «стукач», да потом так из всего отряда выбьют желание «жаловаться», что надолго запомнишь. Поэтому стоишь, вытянувшись в струну, и чеканишь «Никак нет», а про себя думаешь: «Сука, чтоб ты сдох, сам будто не видишь».

— Ненавижу этого ублюдка Максфилда с его фашистскими порядками, — буркнул Тайлер.

Я молча согласился, тут же выбросив в сторону друга ответную сцену, как мы с температурой под сорок стояли шесть часов под приливным дождем в разгар эпидемии гриппа за то, что их отряду в соревнованиях по борьбе проиграли.

Тогда незаболевших можно было пересчитать по пальцам. Если кто-то вдруг падал, ко времени добавлялось еще полчаса. Достояло шестеро…

Нас ломали ежедневно, ежечасно. Ломали просто так. Натравливали друг друга, как собак. Если ненавидеть, то до глубины души, если соперничать, то до больного сумасшествия. Если драться, то до последней крови.

Есть вещи, о которых я бы никому и никогда не стал рассказывать, и Эдмундс определенно был из их числа. Но с Таем мог быть предельно откровенным. Это невозможно объяснить. Просто с человеком, который прикрывает твою спину, по-другому и быть не может…

Не могло…

***

Была пятница. День железок. Мы с утра заняли две беговые дорожки у окна.

— В прошлом письме Виола говорила, что какой-то парень хотел позвать ее на свой день рождения. Но она вроде не собиралась идти, — сказал Тай и, установив уклон «в гору», начал бежать чуть медленнее. — А теперь от нее писем нет уже два месяца.

— Слушай, — я взял бутылку воды и на ходу сделал два глотка, — ты загоняешься по ней уже седьмой год. Пока будешь «храбрости набираться», она уже замуж выйдет. Мне кажется, эта девчонка тебе так нравится просто потому, что ты не можешь к ней подобраться. Это как гонятся за мечтой, но ничего для этого не делать.

— Иди в задницу, Ник.

— По-моему, тебе надо проверить голову. То, чем ты страдаешь — ненормально.

— Я попросил ее приехать, — продолжив бежать не сбавляя темпа, сказал он.