– Пусть тот, кто разрешает, подойдёт и попробует запретить.
Эти слова прозвучали как вызов, который повис в воздухе, как грозовая туча, готовая вот-вот разразиться. Черпак, чувствуя, что не справится в одиночку, сжал зубы, и развернувшись ушёл за подкреплением.
Всю эту перепалку на верхнем ярусе внимательно слушал салага, прослуживший менее 100 дней и по солдатской иерархии числившийся «Духом».
Заискивая перед черпаком и желая казаться крутым он обратился к
Мурату:
– Зря нарываешься. Это армия, детка, и здесь один в поле не воин.
Мурат проигнорировал его слова, сосредоточившись на том, что ему предстояло. Он знал, что Черпак скоро вернётся и вернётся не один, однако это его не беспокоило. В его голове уже был план. Его лицо оставалось спокойным, как у профессионального бойца, привыкшего к уличным стычкам и разборкам. Но расслабляться нельзя было даже сейчас, так как в этой воинской части царила беспредельная дедовщина. Как себя поставишь с первых дней, так к тебе и будут относиться до конца службы. Через двадцать минут двери казармы распахнулись. Черпак вернулся с небольшой группой поддержки, но это не были те, кого можно было назвать «тяжёлой артиллерией». Это была пробная атака, разведка боем. Их взгляды выражали скорее осторожность, а не вызов. Они подошли ближе. Он не испытывал по отношению к ним, какой бы то ни было агрессии. Что могут сделать эти прилежные молодые люди даже, если они посещают спортивные секции, против уличных хулиганов. Тем не менее, учитывая весь свой опыт жесточайших разборок, Мурат никогда не расслаблялся, даже если противник был слабее или казался таковым, готовился со всей тщательностью, ибо проиграть слабому противнику позорнее, чем сильному. Расчёт был прост: «Духа» со второго яруса вывести из строя, используя массу его тела, как инструмент энергии, оставаясь при этом в узком проходе между кроватей, где численное преимущество противника будет сведено на нет.
– Вот ты и допрыгался, – снова подал голос «Дух», свешиваясь с верхней койки и сверкнув нунчаками, которые до этого скрывал под подушкой. Мурат, поймав это движение, краем глаза, отметил про себя: «Нунчаки могут пригодиться, никак не реагируя на слова «Духа», который выслуживался перед своими покровителями. Когда «группа поддержки» оказалась всего в трёх шагах, Мурат встал с кровати, и в одном мощном движении показал «раунд хаус кик». Его нога описала идеальный круг в воздухе, нанеся удар пяткой в стойку кровати, на которой лежал «Дух». Кровать с грохотом накренилась. В следующий миг «Дух» вместе со своими нунчаками полетел вниз. Мурат ловко подхватил его на ходу и, не останавливаясь, бросил, как мешок с картошкой, прямо на подбегающую группу. Все рухнули на пол, как кегли. Подобрав нунчаки, Мурат медленно и с видимой лёгкостью выпрямил искорёженную стойку кровати, словно это была не железная конструкция, а солдатская алюминиевая ложка. В казарме воцарилась гробовая тишина. Все, кто наблюдал за этой короткой, но зрелищной сценой, остолбенели. Новички, деды – все понимали, что только что произошла демонстрация силы, которой они не ожидали. Демонстрация силы и посыл тем, кто реально управлял дедовщиной. Новость о дерзком поведении Мурата разлетелась по части молниеносно. Старослужащие, привыкшие к безропотной покорности, не могли оставить это без ответа. Их раздражение росло с каждым пересказом, но, в то же время она вдохновила «Духов» более позднего призыва, ещё не привыкших к армейским порядкам.
