5 ошибок Столыпина. «Грабли» русских реформ - страница 3

Одновременно с артельной кампанией началось создание потребительских обществ и ссудосберегательных товариществ (к началу 1880-х годов их было около тысячи). Эти товарищества имели неограниченную ответственность, отвечали за долги личным имуществом и потому им доверяли и вкладчики, и кредиторы. Особенно выгодными кредитные товарищества оказались средним крестьянам. Они могли получить в год до 50 рублей (это цена двух лошадей или четырех коров) под 5–7 % годовых, в то время как сельские ростовщики брали от 50 до 200 %. Попытка завладеть этими кооперативами со стороны частников провалилась – они были выгодны именно обществу. С 1895 г. они перешли на «беспаевое начало», получая деньги для создания капитала из Госбанка. В ходе революции 1905 г. Государственный банк открыл таким кооперативам кредит в 20 млн. рублей. Вообще, роль государства в кредитных кооперативах, в отличие от Запада, в России была очень велика (это даже называлось «русской системой»). К 1914 г. из 12 млн. членов кооперативов 9 млн. состояли в кредитных.

Такой кредит был весьма эффективным, он выдавался под 6 % годовых в размере 100–200 рублей. В 1910 г. Госбанк списал безнадежных долгов на 194 тыс. рублей, а процентов по ссудам получил более 2,5 млн. руб. В годы столыпинской реформы кредитные товарищества стали крупными покупателями земли, с ними так или иначе была связана примерно треть населения России. В 1908 г. на I Всероссийском съезде работников кооперации было решено создать большой банк. В 1911 г. был учрежден Московский народный банк, 90 % акций которого приобрели кооперативы. Он координировал деятельность кооперативов, давал им кредиты и гарантировал их займы. Его оборот вырос к 1916 г. до 1,2 млрд. руб. Это, видимо, был крупнейший кооперативный банк в мире.

Вокруг кредитной кооперации стала развиваться и сельскохозяйственная – закупка машин, обработка льна, строительство зернохранилищ и зерноочистительных станций, маслодельных заводов. Первая неудача артельного дела при развитой кооперации уже не могла повториться. После первой революции отношение правительства к самой массовой, потребительской, кооперации изменилось. 85 % таких обществ работало в деревне, и в них было сильно влияние социалистов. МВД подозревало эти кооперативы в революционной деятельности, запрещались собрания их членов. В 1915 г. созданный потребительными обществами Центральный кооперативный комитет и его 100 провинциальных отделений были запрещены. Главное, кооперация в России стала огромной системой самоорганизации, которая вовлекла в себя десятки миллионов человек. И Ленин признал, незадолго до смерти: «Социализм – это строй цивилизованных кооператоров».

Но вернемся назад, к крестьянской общине. Самым дальновидным из марксистов в отношении общины оказался сам Маркс – мы и сегодня в этом вопросе до него не доросли. Он увидел именно в сельской общине зерно и двигатель социализма, возможность перейти к крупному земледелию и в то же время избежать мучительного пути через капитализм. Он писал в 1881 г.:

«Россия – единственная европейская страна, в которой «земледельческая община» сохранилась в национальном масштабе до наших дней. Она не является, подобно Ост-Индии, добычей чужеземного завоевателя. В то же время она не живет изолированно от современного мира. С одной стороны, общая земельная собственность дает ей возможность непосредственно и постепенно превращать парцеллярное и индивидуалистическое земледелие в земледелие коллективное, и русские крестьяне уже осуществляют его на лугах, не подвергшихся разделу. Физическая конфигурация русской почвы благоприятствует применению машин в широком масштабе. Привычка крестьянина к артельным отношениям облегчает ему переход от парцеллярного хозяйства к хозяйству кооперативному… С другой стороны, одновременное существование западного производства, господствующего на мировом рынке, позволяет России ввести в общину все положительные достижения, добытые капиталистическим строем, не проходя сквозь его кавдинские ущелья».