50 оттенков страсти. Сборник современной прозы и поэзии – 2024 - страница 14

По утрам пил кофе с молоком, читал газету, внимательно интересуясь всеми новостями, принимал душ и шел не спеша через парк, сквозь свет и зелень роскошного дня на работу. После работы привычной дорогой шел домой, и каждая рекламная вывеска на пути и самая маленькая щербинка в асфальте были родными и известными, неизменными как солнце, как небо над головой.

Очень редко нарушал знакомый маршрут, чтобы заглянуть в кафе на углу и выпить среди непривычного людского гула чашечку капучино, немного вальяжно облокотясь на тугой красной кожи диванчик, чувствуя себя в непривычной обстановке неловко и в тоже время радостно развязно. Он ощущал себя частью этой пестрой модной толпы, частью беспокойной яркой жизни. И эти редкие посещения общественных мест были для него сродни дерзкого кутежа – после них Говард испытывал гордое и весомое удовлетворение.

Раз в месяц, а то и в два посещал кино и для него это было все равно, что поездка на Дикий Запад. Господи, сколько вокруг людей и как шумно и безумно вокруг!!! Все бегут, куда то спешат, чуть ли не с ног сшибают и Говард был просто счастлив когда ему наконец удавалось уединиться, вжаться в темном зале в кресло. Он погружался в томительное блаженство от новых ощущений хлестких и сильных, таких редких в его спокойной жизни, от бешеных погонь и драк, от чьей-то безумной всегда драматичной любви, и от почти животных страстей, захватывающих дух. Его собственная жизнь была тиха и безмятежна, но он был безмерно счастлив, что все было именно так, а не иначе.

Женщины у Говарда не было. Еще в далеком студенчестве он пробовал ухаживать за капризными красавицами, да только ничего не добился, раз и навсегда убедившись в своей мужской непривлекательности и ненужности. Женщины любят настойчивых, смелых и ярких, а эти качества не были присущи скромному тщедушному очкарику. Оставив бесплодные попытки, махнул рукой на этих непредсказуемых обманщиц, зажив в своей маленькой уютной квартирке умеренно и спокойно, не нарушая привычки, держа себя и все свои вещи в строгом и аккуратном порядке.

В один из дней, ничем не примечательном и тем приятным, Говард шел домой, слегка раскачивая в руке пакет, в котором одиноко лежала бутылка молока. Вдруг, словно комета, на него кто-то налетел и с силой толкнул в грудь. От неожиданности и толчка пакет сорвался с руки и с грохотом упал на асфальт – молоко быстро растеклось белой некрасивой лужей. Говард онемел от ужаса и возмущения. Поправив перекосившиеся очки, разглядел наконец наглого хулигана. Это была она. Девушка. Очень красивая и очень взволнованная. Черные волосы волнами ниспадали ей на спину, она то и дело поворачивалась к нему спиной, как будто кого-то высматривала и при этом тяжело и громко дышала, и, беспокойно перебирая тонкими загорелыми ногами, вертелась и крутилась как юла. Схватив Говарда за верхнюю пуговицу пиджака, и не заметив, как оторвала ее, от чего он пришел в еще больший ужас, она умоляюще сложила руки и быстро проговорила: «Пожалуйста, помогите мне, мой муж, он совсем сошел с ума, он убьет меня! Он гонится за мной! Умоляю, спрячьте меня!» Невероятная, из ряда вон выходящая ситуация! Говарду совсем не хотелось стать участником скандала, да еще столкнуться с каким-то посторонним и разъяренным типом. Весьма щекотливая ситуация. Недовольно и испуганно он повертел головой. Улица была пустынной, редкие пешеходы неторопливо шли по своим делам. Посмотрел на девушку и, смутившись от ее острого обжигающего взгляда, опустил глаза вниз, пробормотал: «Конечно я помогу вам мисс…. Мисс…» «Мирабелла» – подсказала она. «Меня зовут Мирабелла». Какое красивое и редкое имя – подумал Говард. И сама девушка была невероятной исключительной красоты с тонким смуглым лицом и глазами, словно раскаленные звезды. А ее волосы! Ах, ее волосы были как живые – волнами текли, струились, ниспадали черным каскадом, мягко переливались в нежных вечерних лучах, обнимали тонкую изящную шею и широким роскошным покрывалом закрывали всю спину, заканчиваясь где-то в области поясницы. У Говарда пересохло во рту. «Эээ, нам сюда мисс… Мирабелла. Пойдемте скорее». Она быстро и уверенно взяла его под руку и они дружно зашагали к его дому. Открыв дверь дрожащими руками, Говард учтиво пропустил девушку вперед. Смущенно предложил ей кофе и, получив невежливый отказ, она со смехом сказала, что пьет только чай, а от кофе не сомкнет глаз, томно потянулась, без всякого стеснения и устало прикрыла глаза. «Я так устала… Ужасно переволновалась. Дэн такой нервный – все время выдумывает всякие небылицы. Чуть что – хватается за нож. Все подозревает меня в измене. Но это так глупо. Он все твердит – ты красивая и значит все хотят тебя, а значит ты мне изменяешь!» Мирабелла громко и заливисто расхохоталась. Говард вежливо улыбнулся. Он начинал все больше и больше нервничать. От вида ее голых ног, от ее наглой и беспечной самоуверенности. Уходить, похоже, она никуда не собиралась. Говард тоскливо вздохнул. Ну и влип же он. Проведя пару часов за пустыми разговорами, он понял, что его гостья отчаянно хочет спать и неприкрыто широко зевает, зажмурив по-кошачьи глаза. Решил постелить ей на своей кровати, а самому лечь на диванчике в гостиной. О том, что будет дальше, он не хотел даже и думать. Сам факт наличия женщины у него в квартире был из ряда вон выходящий, а то, при каких обстоятельствах она у него появилась, тоже было фантастически невероятным. Говард с тяжелым сердцем поменял постельное белье, аккуратно расправил простыню, разгладив невидимые складки ладонями. Нахмурившись, выглянул в гостиную, где Мирабелла, полулежала в кресле, перекинув свои длинные ноги через ручки кресел. «Мисс, пойдемте, я вам приготовил постель!» Мирабелла сонно и вальяжно встала и, потрепав Говарда за щеку – «Вы такой милый, спасибо вам за все!» – подошла к кровати и практически рухнула на нее. Прямо в одежде. Кошмар! Говард был шокирован и удручен. Порывшись в шкафу, достал одну из своих пижам и, прокашлявшись, повернулся к сонной, раскинувшейся на кровати девушке. «Вот моя пижама, наденьте ее, вам будет удобно!» Говард убежденно потряс пижамой в воздухе и положил ее в ногах девушки. Она же слегка приоткрыла один глаз и наблюдая так за ним, согласно кивнула и опять погрузилась в легкий прозрачный сон. Он же вздохнул, прикрыл тихонько дверь, осторожно вышел. Неудобно устроившись на диванчике долго и тяжело ворочался, недоумевая и волнуясь от своего случайного приключения. «Это безумие, просто безумие! Но она завтра уйдет и все будет по-старому, все будет как всегда.» Говард как мог, успокаивал и утешал себя. Нарушив однообразное течение его жизни Мирабелла смутила, оглушила его своей нахальностью и сумасбродством. Где-то среди ночи он проснулся от чьего-то осторожного прикосновения. Перепугавшись, торопливо зажег настольную лампу и близоруко щурясь, увидел над собой нависающую девушку. На ней не было его пижамы, не было даже ее платья – она была абсолютно обнажена. Он видел это даже своими близорукими глазами. Широко улыбаясь, она прошептала: «Мне так холодно, можно я побуду с вами?» Не дождавшись ответа, быстро юркнула под его одеяло и, пользуясь теснотой маленького дивана, почти легла сверху на Говарда, ошеломив его своим обнаженным теплом, закрыв ему лицо словно шатром своими густыми волосами. Чувствуя сквозь пижаму острые зерна сосков и горячее дыхание возле щеки Говард замер в немом блаженстве. Ему никогда не было так хорошо. Мирабелла обняла его за шею своими тонкими руками и, тесно прижавшись всем телом, прильнула горячим ртом к его плотно сомкнутым испуганным губам. Настойчиво раздвинула его губы языком, от чего у него кругом пошла голова и вытянутое по струнке тело наполнилось бешеным желанием. Схватив девушку за талию, Говард сильно прижался к ней, застонав, ощутил как где-то внутри него ширится и растет волна сказочного наслаждения. Он не помнил, как разделся – плотный густой туман восторга закружил, запутал его сознание. Помнил смутно, как они упали с дивана и продолжали ласкать друг друга уже на полу, как она извивалась и кричала сначала под ним, потом над ним, прижавшись к его впалой, редкой шерстью поросшей груди. Впервые так остро и жадно наслаждаясь самой чудесной и страстной женщиной на земле.