Утром, когда осторожные первые лучи заглянули несмело в гостиную, они еще спали на полу, тесно прижавшись к друг другу. Говард счастливо приоткрыл глаза. Осторожно и нежно поцеловал сомкнутые опухшие губы Мирабеллы. Ему хотелось петь и кричать и прыгать словно козлик на весеннем лугу. «Любимая! Любимая моя!» – тихонько шептал, склонившись над нежным, немного замкнутом лицом. Когда она проснулась, увидела, что он смотрит на нее, весело улыбнулась, распахнув широко свои необыкновенные, словно черные звезды глаза. Следующие несколько дней они провели как в сладком сне. Говарду казалось, что если немного разбежаться и упруго оттолкнуться от земли, то он взлетит и полетит, задевая носками ботинок верхушки деревьев. Так легок, так безмерно счастлив он был. Он изучил текстуру и гладкость ее кожи, знал в совершенстве расположение всех ее родинок и тайных, ему одному доступных знаков на ее теле, впитал и оценил как опытный парфюмер ее необычайно сладкий кружащий голову запах. И если бы внезапно она пропала или исчезла – он бы все равно нашел ее, выследил, идя по следу словно ищейка, следуя за незримым колдовским ароматом. Он влюбился впервые сильно и безумно, не подозревая до сих пор, какая бешеная страсть таилась в его хилой груди. Он целовал ее маленькие ступни, удобно устроившись на полу возле ее ног и она, смеясь от щекотки, шутливо отталкивала его ногами. «Ты правда будешь со мной всегда? Я люблю тебя больше всего на свете! Ты для меня все!» Мирабелла только загадочно улыбалась на его слова. Про мужа больше никто не вспоминал, словно его и не было вовсе. Вся жизнь Говарада перевернулась вверх ногами, привычный ритм и распорядок были безнадежно разрушены. Но он ни о чем не жалел. Он только скучал и тосковал, когда ее не было рядом, сходил с ума от невозможности сжимать ее в объятьях каждую минуту своей жизни. С работы он летел стрелой, в впопыхах забегая в цветочный магазин, чтобы купить Мирабелле розы – огромный кроваво красный букет. Она с восторгом принимала подарок, зарывшись лицом в душистые бутоны и лукаво щурясь, роняла, словно случайно, тяжелый букет на пол и потом долго и горячо ласкала Говарда на душистых лепестках.
Однажды, проходя мимо газетного киоска он вспомнил, как давно не держал в руках газету – с того самого дня как повстречал свою нечаянную любовь. Купил последний выпуск, пришел домой, аккуратно повесил на вешалку костюм. Заварил кофе и развернул первую страницу. Сколько он так просидел с газетой в руках? Десять минут, час, два? Говард сидел бледный, онемевший и слезы градом катились у него по лицу. Стекали на страницы, расплываясь большими кляксами, размазывая текст и фотографию нечеткую, но до боли знакомую. На фото была Мирабелла. А под ней статья. О том, как в среду 17 июля было совершено вооруженное ограбление антикварного магазина. Был убит хозяин лавки Эдвард Нортон 48 лет и похищена драгоценная камея с 32 бриллиантами и 12 сапфирами. Бесценная очень дорогая вещица, убийцей и похитительницей в одном лице была молодая девушка, которую засняли камеры видеонаблюдения. Высокая с роскошной гривой черных как смоль волос, загорелая и стройная. Говард отчаянно рыдал. «Моя девочка, моя крошка!». Она обманула его, чтобы на время укрыться от полиции, спряталась в его доме и возможно от скуки отдалась ему. А он глупец влюбился как мальчишка, сошел с ума от безумной страсти. Закрыв лицо руками, с силой надавил пальцами на веки, пока перед глазами не поплыли багряные круги. Потерянный, пришибленный горем он всхлипывал уже немного меньше. Но что делать теперь? Позвонить в полицию и выдать ее? Сказать: «Господа полицейские – у меня находится девушка, которую вы ищите. Она убийца антиквара и любовь всей моей жизни. Заберите ее, но прежде убейте меня – я не смогу без нее жить». От этих мыслей Говард снова горько разрыдался и сквозь пелену слез нащупал холодную трубку телефона, сам еще не понимая, зачем ее берет. Так его и застала Мирабелла. Застыла, удивленная в дверях, но сразу все поняла – когда окинула взглядом его скорченную на стуле фигуру, скомканную газету и зажатую в руке телефонную трубку. Она медленно облокотилась о дверной косяк и медленно засунула руку в сумочку. Говард ничего не мог сказать, онемев от горя и слез, продолжая сжимать бесполезную трубку. Мирабелла достала руку из сумочки – в ней был зажат маленький черный пистолет. Покачав головой, Мирабелла несколько раз выстрелила в грудь Говарда. Даже не успев вскрикнуть, он с глухим стуком упал на пол и на его мокром от слез лице застыло выражение невыразимой грусти. Она немного постояла над телом, потом легла рядом на пол, тесно прижавшись к еще теплому боку, закинула его руку себе за шею, удерживая ее у себя на плече и замерла в последнем прощальном объятье. Посмотрев в его лицо еще раз, она сморщилась и горько разрыдалась.
