7 футов над килем - страница 11

– Мне одному не справиться! – попробовал отпереться Сипунов.

– Окажем необходимую помощь, – заверил Член.

– А как же взлетать? – не унимался Сипунов. – Нужен мощный катер!

– Два катера, – поправил его Член. – Два торпедных катера будут выделены в ваше распоряжение: основной и резервный. Указания будут даны. Ещё вопросы?

Сипунов с тоской осознал, что лететь всё же придётся.

– Вдовой меня оставить хочешь? – заплакала молодая жена. – Всё язык твой поганый, мало тебе лошади, так теперь полетать вздумал? Наездник чёртов! Воздухоплаватель!

Наездником Сипунов сделался также по случаю. Поступило указание усилить среди офицеров спортивную работу, и Сипунов, чтобы от него отвязались, заявил, что раньше занимался многоборьем, другого ничего не признаёт, а в условиях военно-морской базы тренироваться нет никакой возможности.

– Возможность изыщем! – обрадовался главный флотский физкультурник.

– Да ведь туда ещё и конные состязания входят! – забеспокоился Сипунов. – Что же мне, лошадь покупать, что ли?

– Подумаем, – отложил разговор физкультурник.

Через два дня он вызвал Сипунова и, радостно потирая руки, сообщил, что конь найден.

– Какой конь? – опешил Сипунов.

– То есть не конь, а кобыла, – поправился физкультурник и подвёл Сипунова к окну. – Еле раздобыл! Для тренировок и эта сойдёт, а там поглядим.

Под окном застенчиво переминалось немолодое, брюхатое животное затейливой масти.

– Когда же на ней ездить? – Сипунов всё ещё надеялся увильнуть. – Сами знаете, день и ночь на службе…

– Я и об этом подумал, – улыбнулся физкультурник. – Ввиду особой важности спорта для поддержания боевой готовности, тебе разрешено ездить на службу верхом, а также передвигаться конным порядком по всем надобностям в личное время. Начальник комендатуры, правда, кричал, что морской офицер на кобыле – это бесчинство, но командующий его одёрнул и разрешил. Только велел номер повесить, потому что лошадь – транспортное средство. Кобыла поставлена на довольствие, так что с фуражом проблем не будет. Получишь сбрую и седло.

– И шпоры, – потухшим голосом напомнил Сипунов.

– Шпоры – обязательно! – согласился физкультурник. – Ну, желаю спортивных успехов! – и он крепко пожал руку новоиспечённому кавалеристу. – Увижу, что ходишь пешком – пеняй на себя!

Теперь по утрам Сипунов, звеня шпорами, спускался по лестнице, таща на спине седло с болтавшимися стременами. Пасшаяся на газоне кобыла с радостным ржанием трусила к своему хозяину, а в окна глазели охочие до забав соседи. Сипунов затягивал подпругу, пристраивал на лошадиную задницу жестяной номер, опускал подбородный ремень фуражки и, вздохнув, вскарабкивался в седло.

Проезжая мимо комендатуры, он придерживал кобылу и, разглядев в окне начальника, отдавал честь, а комендант в бессильной ярости грозил из-за стекла кулаком.

Согревшись, старушка убыстряла бег, и на стенку Сипунов въезжал почти рысью, лихо соскакивал у трапа своего корабля и крепил поводья на причальном кнехте. Никогда ранее не сидев на лошади, он постепенно освоился с верховой ездой, но теперь предстояло явить свою отвагу и в небе.

Затруднение состояло в том, что он совершенно не представлял, как должен выглядеть этот проклятый летучий змей, но тут на помощь ему пришло специальное конструкторское бюро и стараниями большого коллектива, понукаемого командованием, вскоре невиданное сооружение было собрано и доставлено для испытаний. Рукотворная птица была обтянута зелёной тканью ядовитого оттенка. Сипунов на всякий случай попрощался с женой, выпил рюмку водки и верхом отправился на репетицию. Встречные офицеры снимали фуражки и держали их на сгибе локтя.