Капитан довольно скоро узнал, что теперь он – Динозавр, совершенно правильно связал новость с появлением Ивашкина и стал последовательно сживать наглого матроса со свету. Старпом также подключился к этому увлекательному занятию. Однако Ивашкин оказался не прост. Начальственной придирчивости он противопоставил такую дисциплинированность и трудолюбие, что Динозавр понял – голыми руками этого не возьмёшь! А Ивашкин, оценив природную капитанскую грубость, сделался в общении оскорбительно корректен и необидчив. Лукавый негодяй стал употреблять слово “отнюдь”, от которого Динозавра просто корёжило. Однажды, когда капитан в очередной раз к чему-то прицепился, Ивашкин мягко заметил: «Право же, вы напрасно так гневаетесь!», чем едва не загнал своего недоброжелателя в могилу.
Раздался телефонный звонок. Динозавр снял трубку и раздражённо буркнул: «Капитан слушает! Радиограмма? А сам не можешь принести? Лень задницу оторвать? Ладно. Ивашкин! Сходи к радистам!»
Ивашкин крикнул: «Есть!», переключился на авторулевой, доложил курс и выскочил из ходовой.
– Исполнительный! – одобрительно заметил вахтенный помощник.
«Чтоб он сдох!» – подумал Динозавр.
Ивашкин мигом вернулся и протянул бланк.
– Читай! – велел капитан, забывший очки в каюте.
– «Согласованию пароходством прошу снять полярной станции острова злополучный научного работника аппаратуру клопов», – медленно, с расстановкой прочитал Ивашкин.
– Было такое указание, – кивнул Динозавр. – У них на полярке какой-то умник сидит. Постой! Каких ещё клопов? Ты что мелешь?
Ивашкин прочитал текст ещё раз.
– Сами взгляните! – пожал он плечами.
Динозавр взял бланк, отодвинул его на расстояние вытянутой руки и выпятил нижнюю губу.
И ведь сколько он всяких радиограмм перевидал на своём веку, но тут, видно, проистёк от Ивашкина некий пакостный флюид.
– Действительно! – крякнул Динозавр. – Клопы! А?
– Досиделись они там, эти полярники! – хихикнул помощник. – Клопов развели!
– Я читал, что клопы чуть ли не самые древние насекомые, – позволил себе встрять Ивашкин. – Это, наверное, не просто домашние клопы, их, может быть, из шкуры мамонта выморозили. Значит, они доисторические!
– Стало быть, большие! – заключил Динозавр, потирая копчик. – Раньше всё больше было, чем сейчас. Только нам это ни к чему. Мы – не зверинец, а торговое судно. Пусть присылают за своими клопами специальный пароход. А здесь я хозяин! Помощник! Радио на станцию: «Принять на борт клопов отказываюсь».
– И ещё! – Динозавр беспрерывно массировал крестец. – В пароходство: «Вынужден отказаться доставки клопов полярной станции острова Злополучный ввиду неприспособленности судна неподготовленности экипажа специальным перевозкам». Давай подпишу! Ивашкин! Отнеси радистам!
И тут начался интенсивный радиообмен между полярной станцией, судном и пароходством, где заподозрили неладное и пытались по содержанию радиограмм определить степень помешательства капитана и его пригодность к исполнению обязанностей.
В самый разгар заварухи Динозавр догадался ещё раз взглянуть на бланк, и то ли в голову, то ли в крестец явилось озарение.
– Это не клопы! – заорал капитан. – Это подпись в конце – Клопов! Фамилия такая – Клопов! Это начальник станции! Где Ивашкин? Где эта зараза?
Но формально упрекнуть матроса было не в чем. Капитан, ведь, и сам читал текст. А что имел место выброс флюида, затмившего разум, так об этом серьёзному человеку даже думать неприлично. Тем более что в пароходстве, посовещавшись, от перевозки клопов разрешили отказаться.
