– Определенно, не может!
– Значит, Вы попробуете?
– Непременно!
– Вы как к черепахам относитесь?
– Эм… с уважением…
– Попробуйте, и расскажите мне Ваши впечатления! Обещаете?
– Да, так точно, обещаю!
– Ну,.. я спокойна…
Уже говоря эти слова, она отвернулась, переметнув свое внимание на что-то еще. Несколько мгновений она стояла, размышляя и вглядываясь в темень вагонной пустоты, а потом хихикнула и понеслась в середину. Я устремился за ней, уже безо всякого принуждения.
Подбежав к купе моего соседа, она хитро посмотрела на меня, затем приложила указательный палец к губам и тихонько надавила на дверную ручку. Дверь не поддалась. Тогда она густо задышала, сдерживая смех, и залезла в карман за универсальным ключом. Я чувствовал себя хулиганом, который с молчаливого согласия втягивается в безобразную авантюру. Рядом с проводницей – я был «младшим». И мне это занравилось несусветно! Она тем временем хрустнула замочным механизмом и, налегая на ручку, образовала в дверном проеме щель.
– Гы, – прыснула проводница, с видом истинного гопника, – дрыхнет, старая калоша.
Она прикрыла дверь, изогнула шею, поцеловала обалделого котенка в маковку – промеж ушей-треугольников и в одно движение достала из нагрудного кармана блокнот и карандаш, помусолила на языке и размашисто накалякала: «Сегодня Вы самый великолепный!» Причем слово великолепный не влезало в ширину листа – было загнуто своим окончанием к низу и буквы тоже поменяли размер – стали меньше. Затем она сорвала лист из блокнотной пачки и пришпандорила клейкой стороной к двери старика-соседа, хорошо притерев по липкой полосе пальцем. Затем, оценив внешний вид всей двери и подмалевав кривоватую «е» в первом слове, она твердо кивнула и, конечно, теперь понятно откуда появляются эти листки на полу и повсюду.
Раздался щелчок и, обнажив свою хитрющую улыбку, проводница перевела кадр, на котором сохранилась дверь с листком и надписью поверх.
– Давайте и Вас на фоне двери! – она навела объектив на меня.
Я распрямился и подался поближе. Раздался щелчок и за ним затараторила трещетка перевода кадров. И я улыбался и любовался всем вокруг.
– Пойдемте теперь кондуктора напугаем! – захохотала проводница.
Я осекся. Хорошее настроение было застлано поверх дурным.
– Нет, вырос я немного из этих штук.
– Ой, не говорите глупостей! Какая Вам разница, во сколько лет становиться счастливым?
– Не знаю…
– У Вас был велосипед в детстве? – не остановилась она.
– У меня?.. Не помню, откровенно говоря.
– Вы не помните, был ли у Вас в детстве велосипед?
– Был, наверное.
– Такое ощущение, что у Вас детство было 1000 лет назад, что Вы его не помните.
– У меня – такое же ощущение.
– Ну, вот подумайте: «был у Вас велосипед», «не было у Вас велосипеда» – ну какая теперь Вам разница? Будьте счастливы сейчас – в эту минуту. Ваша прежняя жизнь, Ваши прежние удачи и неудачи – не мешают Вам быть счастливым в эту минуту.
– Наверное так.
– Да что «наверное»? Вот Вам загадка: девять раз подбрасывали монетку, девять раз она упала решкой, какова вероятность того, что и в десятый раз подкинутая, она упадет решкой?
Она скомкала губы и заглянула мне в глаза. Я смотрел ей в ответ.
– Прикиньте! – надавливала она, – девять раз уже бросили – и все решки! И чтобы десятый раз тоже решка – какова вероятность?
– Ну, это считать нужно, там пятьдесят на пятьдесят в первый раз, ко второму уже ноль, точка, двадцать пять, третья – ноль, точка, двенадцать…
